Рунная магия - Харрис Джоанн

Конечно, если она сумеет завладеть Шепчущим, все изменится. Но на данный момент она, скорее всего, встретится с некоторым противодействием. По крайней мере, Хеймдалль останется верным Одину. К тому же она не желает конфликтовать с ванами. Пока что все козыри у Одина: оракул и, что более важно, девчонка. Ваны знают пророчество не хуже его. Никто из них не станет сознательно противостоять ребенку Тора. Хотя сама Скади не любила Асгард, она понимала, что остальные многое отдадут за возможность вернуть Небесную цитадель.

Поэтому тем утром, позавтракав с пастором, Скади вернулась в птичьем обличье в Зал Спящих. Она пролетела прямо над головой у Локи, но к тому времени он вовсю спешил на место встречи в лесу Медвежат, и орлице даже в голову не пришло, что старушка, которую она увидела на дороге, может быть переодетым Обманщиком.

Когда Скади оделась — в те самые тунику и сапоги, которые оставила, — она поведала ванам тщательно отредактированную версию ночных событий. Один и Локи работают вместе, сказала она, и с ними девчонка, чье происхождение, как она сообщила, до сих пор неизвестно. У них Шепчущий, они одурачили экзаменаторов и, несмотря на ее бдительность, сумели бежать.

Скади не упомянула ни о своем обещании Нату Парсону, ни о своих планах насчет Мэдди Смит.

— А почему Один сам нас не разбудил? — спросил Хеймдалль, когда она закончила.

— Боялся, наверное, — ответила Скади.

— Боялся? Чего?

Скади пожала плечами.

— Он явно что-то замышляет, — заметил Фрей.

— Не сказав нам? — обиделся Браги.

— Почему нет? — возразила Скади. — Это в стиле Одина. Секреты и ложь всегда были его разменной монетой…

— Неправда! — возмутился Хеймдалль. — Он верен нам.

Скади выглядела нетерпеливой.

— Да ладно. Смирись с этим, золотце. Генерал всегда заигрывал с Хаосом. Более чем заигрывал, и теперь его с Локи снова водой не разольешь. С Локи, ага! Чего еще тебе надо? Если бы ты был ему нужен, он бы тебя разбудил, так ведь?

Ваны заметно встревожились.

— Мир изменился, — продолжала Скади. — Появились новые боги, могущественные боги, враждебные нам. Как вы думаете, почему он взял Шепчущего? Почему не разбудил ванов?

Все молчали.

— Возможно, он пытается заключить союз, — с сомнением предположил Фрей.

— Да неужели? — спросила Скади. — Интересно, с кем?

И она рассказала им все, что знала: об экзаменаторах из Края Света, о Безымянном, о Слове. Ее слушали в тишине — все, кроме Идун, которая казалась рассеянной, — и, когда Скади закончила, даже ветреная Фрейя выглядела угрюмой.

— Их Слово могущественнее любого из наших, — заключила Скади. — Они могут победить нас, они могут контролировать нас, они могут превратить нас в своих рабов. Они — Порядок. Кто знает, какую сделку Один может с ними заключить, чтобы спастись?

— Но ты же сказала, он был их пленником, — возразил Браги.

— Приманкой, — уточнила она, — чтобы завлечь меня в деревню. — И Скади объяснила, как в тот самый миг, когда она собиралась освободить Одина, они обратились против нее, сбили с ног подлым ударом и сбежали под холм, прихватив Шепчущего.

— С какой стати именно тебя? — Хеймдалль все еще был полон сомнений.

— Потому что, — ответила Скади, — я не одна из вас. Все вы ваны, вы слишком долго были с ним. Вы начали считать его одним из вас. Но это не так. Его верность принадлежит сначала асам, а уж потом ванам, если «потом» вообще существует. Разве он не принесет вас в жертву, чтобы спасти асов, если придется? Как по-вашему, он помедлит хотя бы мгновение?

Хеймдалль нахмурился.

— По-твоему, он заключил сделку?

Скади кивнула.

— Думаю, его заставили, — предположила она. — Его собственная жизнь в обмен на наши. Но его планы пошли наперекосяк. Я убила экзаменатора. Я сбежала, и Орден остался ни с чем. Но это не значит, что он готов сдаться. — Скади начала расхаживать по блестящему полу, ее голубые, как лед, глаза сверкали. — Надо полагать, они придут за нами с подкреплением. Надо полагать, они знают, где мы. И кто мы.

Этого достаточно. Семена посеяны. Скади наблюдала, как потихоньку они пускают ростки в глазах заново проснувшихся ванов. Хеймдалль оскалил золотые зубы, взгляд Фрея похолодел, добрый Ньёрд помрачнел подобно краю тучи, готовой пролиться дождем. Браги спел грустную песню, Фрейя заплакала, а Идун просто села на глыбу льда, и лицо ее было гладким и безмятежным, как всегда.