Белорские хроники - Громыко Ольга

Всех прочих утешителей и соболезнующих я выгнала. Вернее, всех вообще - мой циничный братец к их числу не относился. Зато я точно знала, что только он да отец по-настоящему за меня переживают.

- Что тебе хоть снилось-то? - жадно поинтересовался Дар.

- Да все тот же бред. - Я помассировала виски, ибо куда более реальная эпопея с крышей напрочь вытеснила из памяти маловразумительное видение. - Гроза, горы, море, чье-то жуткое лицо... меч и падение.

- Коврижки хочешь? - Брат отломил кусочек и протянул мне.

Я сердито фыркнула:

- За столько лет мог бы и запомнить, что я терпеть не могу мед!

- Да, но, говорят, он хорошо нервы успокаивает.

- Я не нервничаю! - окрысилась я. - То есть с учетом прогулки по крыше, идиотов-спасателей, семейного скандала и надвигающегося бронхита моему спокойствию может позавидовать даже та горгулья с карниза!

- Вообще-то она упала через пять минут после того, как я тебя втащил, - меланхолично сообщил Дар, кидая отвергнутый кусок в рот. - Вы тут орали и не слышали, а мне с подоконника все видно было. И отец Исподий куском черепицы по темечку схлопотал, пришлось дать ему пять кладней за «мученичество ради спасения заблудшей души» и еще десять - чтобы он взял обратно вырвавшиеся при этом слова. Все-таки духовное лицо, гхыр его знает, чем обернутся. Так что одни убытки от тебя, Ринка!

Я передумала избавляться от верхнего одеяла и плюхнула в тазик еще черпак кипятку.

- Спасибо, Дар, я тебя тоже очень люблю!

- А то, - серьезно подтвердил брат. - Попробовала бы ты иначе относиться к будущему архимагу!

- Будешь хамить, малявка, и твою судьбу предскажу!

- Только посмей! - встревожился Дар, покамест адепт-третьекурсник. - А еще сестра называется! Неблагодарная ты тетка, даже спасибо героическому мне не сказала...

- А больше ничего тебе не сказать?

- Можешь встать на колени и извиниться, - великодушно разрешил мальчишка.

- За что?

- Ты меня напугала, травмировав нежную детскую психику. Вдруг это происшествие наложило на нее неизгладимый отпечаток, поломав мне всю жизнь?

Худой, бледный, голубоглазый мальчишка при желании мог изобразить такого сиротинушку, что как-то раз на спор собрал в шапку три кладня менками, всего час простояв с ней перед дверями храма. Потом его заметил знакомый стражник, и «чахлое дитя трущоб» улепетнуло с такой прытью, что здоровый мужик не смог догнать.

- Да твоей психикой гвозди забивать можно! Причем в каменную стену. Где ты вообще таких умных слов нахватался?

- В Школе, разумеется, - важно признался брат. - В нашем-то доме их отродясь не водилось.

- Ты бы лучше заклинания зубрил, а не Ксандровы нотации, - проворчала я, отлично помня, как Учитель умеет морочить головы провинившимся адептам и комиссиям из Ковена. - Кстати, ты ту двойку по травоведению исправил?

- Ну-у.... Как тебе сказать... Зато ты спасла честь семьи, - быстренько сменил тему Дар, пытаясь вопреки глазомеру целиком запихнуть в рот огрызок коврижки.

- Это как?

Мне пришлось обождать, пока ставший похожим на хомяка братец не одолеет мужественно сопротивляющуюся выпечку.

- Видела, кто первым поднял крик? - отдышавшись, поинтересовался он.

- Да, какой-то полуголый идиот из парка.

- Виткин жених.

- Чего-о-о?!

- Марвей, - торжествующе повторил Дар. - Они с Виткой пытались приспособить парковую беседку под гнездо разврата, но ты испортила голубкам все воркование.

- А ты откуда знаешь?

- Я их еще прошлой ночью засек и хотел пугалку у входа поставить, чтобы всяким разным неповадно было, - невозмутимо признался брат. - Но так даже лучше вышло. Пугалка у меня только зрительная, на три УМЕ, а ты самой баньши дюжину очков дашь!

Я запустила в нахала подушкой, но та мягко шмякнулась в захлопнутую дверь. По коридору застучали босые пятки.

- Смотри, как бы тебе кое-кто кое-чего не дал! Например, ремня по мягкому месту! - досадливо крикнула я ему вдогонку.

Хуже мага в семье только умалишенный.

Или... эх!

Я ополоснула ноги, растерла их полотенцем и сунула в тапочки. Но вставать не спешила - задумалась, глядя в окно на помаленьку оживающий город.

Вообще-то нашу семью пифией не испугаешь. Не такое знавала.

Мама слыла лучшей целительницей в Белории, страждущие приезжали к нам даже с островов. И по иронии судьбы ей самой помочь не смог никто. В осиротевшей комнате до сих пор стоят букеты сухоцветов и даже зимой пахнет знойным лугом...

Отец мог при случае щегольнуть каким-нибудь заковыристым заклинанием, однако предпочитал создавать их, а не использовать. Девять его монографий имелись в каждой магической библиотеке, а адепты Школы Чародеев использовали нашу фамилию в качестве самого страшного ругательства: «Чтоб тебя по Рудничному заставили к экзамену готовиться!»