Громовая жемчужина - Гурова Анна

– Какое еще решение?

– Ты не должен видеться со своей феей до конца обучения. Я всё равно узнаю. И если еще хоть кто-то заметит ее в лагере, то она будет изгнана.

– Так вы не станете ее изгонять?

– Пусть пока прячется здесь.

Ким перевел дух и почти радостно сказал:

– Я согласен!

Вонхва одобрительно кивнул.

– Могу тебя утешить – это ненадолго. До праздника Ирвольсонсин осталось чуть больше месяца. Но мой долг тебя предупредить. Роман с небожительницей для смертного опасен. Любовь феи часто ставит смертного перед выбором, и этот выбор бывает очень жестоким…

– Ну и пусть, – счастливо улыбаясь, сказал Ким.

Глава 31. Посвящение

Кончились затяжные дожди и холодные туманы третьего месяца, в горы вернулось солнце. Казалось, цветет каждая травинка, каждый куст. Даже высоко в горах уже не оставалось сомнений – весна победила.

Праздник Всех Духов – Ирвольсонсин, – отмечали по всей империи в ночь весеннего равноденствия. Разводили огромные костры, наряжались в красное и синее: красный дарует земную силу, синий возносит дух к высям. Празднование начиналось на заре, с ритуального омовения. Все жители тайного лагеря – двести с лишним человек – собрались на пологом берегу ручья. В полной тишине выступили вперед пятеро, без одного дня хвараны, торжественно омочили руки и стопы, а вслед за ними с гиканьем и дикими воплями всей толпой кинулись в ледяную воду нандо, которым полагалось омыться целиком, с головой.

Недалеко от лагеря над обрывом загодя соорудили огромные качели. Хотя обряд считался скорее женским или детским, оруженосцев от качелей было не оттащить. Нандо по шестеро забирались на доску и, распевая песни, раскачивались до тех пор, пока мир не начинал переворачиваться, небо и земля не угрожали поменяться местами. Взлет – падение – и снова взлет – и уже паришь в облаках вместе с духами, а земля осталась где-то далеко внизу…

Потом начались разные игры и соревнования – борьба, стрельба из лука, поединки на различном оружии, от алебарды до гнилой тыквы. Значение этих игрищ было тоже ритуальным, ничего, похожего на экзамен. В лагере придерживались древнего принципа воинского воспитания: «Каждый юноша должен считать, что он лучший воин в стране. Иначе из него вообще ничего не выйдет». А уж наставники позаботились о том, чтобы этот принцип не остался пустым звуком.

Хвараны не участвовали в буйных забавах своих будущих гвардейцев. Для нандо праздник закончится поздней ночью песнями и плясками у костров. А пятерых княжьих детей ждет посвящение. Когда зайдет солнце, каждый из них поднимется на лысую гору, войдет в страшный частокол и встретит там великого духа, своего личного духа-покровителя и хранителя. А выйдет ли потом… И если выйдет – то каким?

Пристали было с расспросами к вонхва, но слова «государственного святого» только нагнали на подростков страху.

– Какой дух может к вам прийти? Да какой угодно. Демон, природный дух, душа зверя, призрак покойного родственника, знаменитого полководца или даже императора… Вполне возможно, он пожелает в вас вселиться или даже совсем захватить ваше тело. Это недопустимо. Дух должен стать вашим союзником и помощником, а не хозяином.

Будущие хвараны вздыхали. А дух, интересно, знает, что он должен и чего не должен? Все завидовали Киму, его дару отпугивать нечисть и легко убивать ее.

– Ты-то наверняка справишься! – тоскливо говорили Сеннай, Дон, Лиу и Мик, который, как ни смешно, боялся посвящения больше всех. Ким отмалчивался. Он тоже боялся обряда, но совсем по другой причине: вдруг к нему великий дух вообще не придет?..

Накануне вонхва перепугал его чуть не до обморока, с довольным видом заявив:

– Наконец-то князь Вольгван ответил на мое письмо насчет тебя!

– Что же он написал? – трепеща, спросил Ким.

– Конечно, так не делается. Сначала надо было получить согласие семьи, а уж потом принимать тебя в лагерь, – тянул время вонхва. – Не беспокойся, князь ответил благосклонно. Он уже знает о бедах Каменной Иголки, и рад, что ты нашелся. «Ким всегда мечтал стать хвараном, и если он по ошибке забрел именно к вам, значит, такова его судьба. Это всяко лучше, чем монашествовать», – вот что он написал. Задал только один странный вопрос – не староват ли ты для хварана.

У Кима гора свалилась с плеч, и сразу посветлело на душе. Он уже и забыл, какое это счастье, когда у тебя есть семья, когда о тебе помнят, и твоя участь близким не безразлична.