Трон императора - Мазин Александр

– Забудь! – приказал маг, и сказанное им ушло из памяти слуги раньше, чем ужас овладел Карашшером.– Где ты оставил вещи Фаргала и сокта? – спокойно спросил хозяин.

– В соседнем коридоре,– так же спокойно ответил слуга.

– Принеси. Они мне понадобятся.

Слуга ушел, а маг, приблизившись к спящему Кэру, провел над ним руками, словно гончар, ощупывающий свежую глину.

Появление Карашшера отвлекло чародея.

Слуга ничего не принес. И видно было, что он здорово испуган.

– Что? – строго спросил жрец Аша.

– Там… Там… Она! – с трудом проговорил Карашшер.

Чародей взмахнул рукой, и перед ним появилось магическое окно. В нем – отрезок коридора и огромная сияющая фигура, склонившаяся над одеждой Фаргала.

– Аш Аршахс! – вскрикнул маг. И без того бледное лицо его стало белей алебастра.

Таймат!

Впервые за сотни лет слуга Мудрого испытал настоящий страх. Таймат! Она должна была прийти! Фаргал равно притягателен для обеих богинь. Но почему – так скоро? Почему так…

И тут маг понял ! И многое из того, что казалось ему труднообъяснимым, внезапно стало совсем простым. О недостойный слуга Мудрого! Он понял, что так же, как и Фаргал, постоянно задевал нити чужой паутины – и не видел их! Настоящее приходит незримо – вот истинная суть Яго! Ему не требуются воплощенные стражи и гигантские идолы, потому что его существование очевидно ! Настолько очевидно, что настоящие видящие , такие, как слуга Аша, его попросту не замечают. Так повелитель прошлого и будущего, полагающий себя самым могущественным последователем Аша, не увидел очевидного. Того, что вторая из сестер, бодрствующая, Таймат, нашла свой приз раньше …

И теперь… Теперь…

– О Змей! Господин мой! – взмолился он, вскидывая руки к гигантской трехглазой голове.

Карашшеру показалось, громадная пасть приоткрылась: Змей ухмыльнулся.

Маг закрыл глаза и испустил стонущий крик.

– Хозяин! – не своим голосом завопил Карашшер.

Светящееся видение, вызванное чародеем, вдруг шагнуло из магического окна прямо в храм Аша.

Маг успел взмахнуть рукой – и Карашшер потерял сознание. Но устоять против Таймат жрец был бессилен.

Он обратился к Ирзаи…

Всадница не откликнулась.

Таймат взирала на мага сверху и, казалось, раздумывала, как с ним поступить.

И тут громадное каменное тело Змея пришло в движение.

Изумрудная голова размером с небольшую лодку начала медленно опускаться вниз. Раздался звук, напоминающий грозовой раскат, и в пещере запахло свежестью. Треугольная голова опускалась все ниже и ниже, пока не повисла между жрецом и Богиней. Каменное тело Змея образовало арку в двадцать локтей высотой. Маг увидел золотистое чешуйчатое горло. И застыл в полном оцепенении. Он обессилел, и камень, вправленный в Диадему Власти, впервые за несколько столетий, утратил свой живой огонь.

Жрец Аша не видел, как средний глаз идола – слюдяная тусклая пленка между каменными веками – стал угольно-черным, а из приоткрытой пасти выскользнул такой же черный, длинный язык и коснулся лица Таймат.

Богиня (ее прекрасная голова была вровень с треугольной мордой идола) протянула руку и дотронулась до каменного бугра с отверстиями ноздрей. Словно приласкала.

Черный язык на миг обвился вокруг светящегося запястья Богини – браслет тьмы на сияющей коже – и снова канул в пасти Змея.

Огромная голова Стража Мудрого начала подниматься, а Таймат, забыв о жреце (словно его больше не существовало), повернулась и, шагнув в магическое окно, исчезла. Растаяло и само окно.

Освободившийся от заклинания Карашшер бросился к своему господину. Тот был без чувств.

Прошло не меньше пяти минут, пока в камне на Диадеме Власти снова затеплился огонь, а жрец Аша сумел вернуть себе дар речи.

– Кэр…– еле слышно прошептал он.– Что?

Даже проиграв в главном, слуга Мудрого оставался собой. И не желал потерять все.

– Кэр…

Карашшер посмотрел на алтарь.

Кэра на нем не было.

Двое мужчин лежали у берега огромного подземного озера. Воздух над ними пронизывал слабый желтоватый свет, отчего полоска пены вдоль края воды казалась желтой.

Сама пещера была столь громадна, что два человеческих тела на дне ее – не больше чем пара муравьев на полу царской опочивальни.

Оба человека, распростершихся на каменном основании пещеры, были в беспамятстве. И совершенно обнажены. Но на пальце одного теперь вновь блестел перстень с путеводным камнем, а на запястье другого – золотой браслет с атакующим соколом.