По ту сторону льда - Бушков Александр

Дверь распахнулась. Сварог отпрянул и принял подходящую к случаю боевую стойку – как-никак рукопашные искусства остались при нем…

Влетел палубный мастер с каким-то длинным свертком в руке, не теряя времени, принялся разматывать. Быстренько смекнув, что к чему, Сварог извлек оттуда абордажную саблю в ножнах, едва показался эфес. Швырнув парусину на пол, Бунак протянул ему пару пистолетов. Сунув их за пояс и перекинув перевязь через плечо, Сварог почувствовал себя гораздо увереннее.

Лицо у палубного мастера было вовсе уж перекошенное, губы так и прыгали.

– Пошло оно все к лешему! – выдохнул Бунак. – Пора свистать всех наверх, плохо дело…

– Что стряслось? – тихонько поинтересовался Сварог, проверяя со знанием дела, легко ли сабля выходит из ножен.

– Похоже, он окончательно с ума соскользнул, – сказал Бунак.

– Джагеддин?

– Кому же еще? «Призрак» меняет курс, мы идем на руп-руп-нор… Только что была команда зарядить все пушки картечью, мне велено строить абордажную команду, ей тоже выдают мушкетоны с картечными зарядами, все шлюпки готовят к спуску…

– И что? – искренне не мог сообразить Сварог.

– Вы ни черта не понимаете, – с тихим отчаянием сказал палубный мастер. – Ни черта вы не понимаете, сушняк вы этакий… Ближайшая суша на руп-руп-нор – Тюленьи острова. Там черные тюлени, ясно? Места, которые всякий нормальный моряк обходит стороной испокон веков. Особенно сейчас, когда началась рожалка. Матки мечут приплод, весь остров, главное лежбище, в новорожденных… Осталась парочка морских лиг, не более…

– Бросьте, – сказал Сварог, оцепенев лицом, – не может же быть…

– Может, – сказал Бунак. – Ох как может… Все шлюпки к спуску. Абордажная команда с мушкетонами. Пушки заряжены картечью. Что это еще может означать? Мать моя женщина, садить картечью по черным тюленям… Это… Это… – в глазах у него стоял не рассуждающий ужас. – Это полная погибель души, вот что, любого моряка спросите, это даже не по косаткам палить… Думаете, я один оказался такой сообразительный? Ребята тоже смекнули что к чему, и тут уж в сторонке не отсидишься… Сейчас начнется, верно вам говорю!

– Где капитан?

– На мостике его пока что нет, все приказы шли через штурмана.

Первый помощник куда-то запропастился – ох, неспроста… Все же соображают, не дети малые… Ага!!!

Теперь и Сварог слышал звуки, которые при всем незнакомстве с морской жизнью и бытом плывущего в открытом океане корабля никак нельзя было посчитать эпизодом рабочих будней – топотали бегущие, повсюду звучали злые вопли, бряцало оружие, словно бы отзвуки ожесточенной перебранки донеслись, и кто-то отчаянно заорал так, словно его сбили с ног и промчались по нему человек с дюжину…

Он выскочил на палубу следом за палубным мастером, с ожесточенным лицом махавшим обнаженной саблей. Хватило одного взгляда, чтобы понять: все правда, на корабле и в самом деле началось производственное совещание по вопросу о том, как работать дальше – с учетом специфики места и трудового коллектива…

Потом Сварог опытным взглядом понаторевшего в подобных заварушках человека выделил три группы, примерно равные по численности. Одни в несколько рядов стояли перед капитанским мостиком, держа оружие наготове, зло-оскаленно таращась на однокорабельчан, обуреваемых совершенно противоположными стремлениями: они, потрясая разномастным оружием, орали что-то неразборчивое в сторону стоявшего на мостике Джагеддина. Были и третьи – эти, скорее, выполняли роль зрителей, гуртуясь в сторонке с холодняком в ножнах и пистолетами за поясами. Вид у них был растерянный, ошарашенный. Не то чтобы они трусили – попросту оказались не в силах пока принять какое-то конкретное решение, выбрать, к какой стороне примкнуть и стоит ли примыкать вообще. Смешно, но самыми опасными, с высоты своего королевского опыта здраво рассудил Сварог, были именно они. Потому что предсказать что-то решительно невозможно. Поди угадай, в какую сторону шатнутся – а ведь могут оказаться тем самым грузом, что вмиг перевесит чашу в ту или иную сторону…

Пока что соблюдалось некое неустойчивое равновесие: и защитники капитанского мостика, и мятежники только орали и махали своими смертоубийственными причиндалами. Не хватало решительных команд, прозвучавших бы в том или ином лагере, каких-то резких действий…

Бунак, очевидно, это тоже уже понял – он врезался в толпу тех, кого поднял на бунт, моментально пробился в первый ряд, работая кулаками, локтями и эфесом сабли, встал вполоборота к шумящим и завопил, перекрикивая всех: