Путь императора - Мазин Александр

Сотник и тут не встревожился, а напротив, заинтересовался еще более. Ударив каблуками своего скакуна, он вырвался вперед и лихо осадил в нескольких шагах от всадников.

Троица не спешила его приветствовать. Возглавлял ее рослый воин с густой бородой, в по-боевому надвинутом шлеме. Двое других – на полкорпуса позади. В руках – копья, на щитах – значки стражников Владыки Нузи. Но доспехи совсем не такие, какие носят обычные стражники.

За спиной сотника раздался топот копыт. Это передовой десяток снялся в галоп и поспешил к своему командиру. Почувствовав их за своей спиной, сотник приосанился.

– Я – Бешдер из рода Мериг,– громко, с достоинством, произнес он.– Доверенное лицо Владыки Карн-Апаласара. Назовитесь!

– Гарвар,– представился высокий всадник.– Слуга Владыки Нузи. Вам следует заплатить въездную пошлину. По серебряной монете – с повозки и тысячную долю с золота и драгоценностей, если у вас они есть.

Брови сотника поползли вверх. Он впервые слышал о пошлинах, взимаемых при пересечении границ земель. Мостовые, вратные – да, но пограничные? Но сотник был молод и не решился сразу послать слугу Владыки Нузи к демонам. Он оглянулся назад. Повозка императорского чиновника приближалась.

– Груз каравана не принадлежит Владыке Карн-Апаласара,– сказал сотник.– Он принадлежит Императору!

И задрал подбородок, очень довольный найденным доводом.

– Я хочу увидеть ваши грамоты!

Этот Гарвар держался так, словно у него за спиной не два воина, а тысяча.

Повозка императорского чиновника подъехала к всадникам и остановилась. Следом за ней остановилась передовая полусотня, и один за другим начали останавливаться возы.

– В чем дело? – недовольно спросил императорский чиновник.

Ему объяснили.

Чиновник был толст, брюзглив и плохо переносил жару и тряску. Но как никто другой разбирался в налоговых тонкостях. Поэтому и приставлен к новому Владыке Карн-Апаласара.

– Какая еще въездная пошлина? – сердито закричал он.– Я непременно доложу Императорскому Совету о самоуправстве! Нет, я доложу самому Императору!

Крик чиновника не мог не достигнуть ушей слуги Владыки Нузи.

– Я выполняю приказ,– сказал он извиняющимся тоном.– Покажите мне документы и следуйте дальше.

Чиновник высунул из окошка голову.

– Покажи ему!– закричал он, взмахнув свитком.– Пусть только сломает печать, и собственный Владыка повесит его за кишки!

– Я только взгляну,– вежливо сказал воин.

Сотник качнул головой. Один из его всадников, свесившись в седле, принял свиток и передал командиру.

– Прошу.– Сотник протянул документ высокому воину.

Тот взял его… и швырнул на дорогу.

– Эк… Что?..– растерянно произнес сотник… и его голова последовала за свитком.

Горячий скакун взвился на дыбы, стряхнув обезглавленного всадника, а высокий воин рванулся вперед, и меч его в одно мгновение выбил из седла еще двоих. Один из товарищей его свистнул так, что заложило уши, и, опередив второго на долю мгновения, бросил коня в сечу.

– Убейте их! – завизжал чиновник, втягивая голову обратно в повозку и в изнеможении откидываясь на подушки. Что за сумасшедшие!

И впрямь, только умалишенные могут втроем наброситься на две сотни караванной охраны.

В этом императорский чиновник был прав. Ошибся он в оценке противника. Но ведь он был чиновником, а не воином.

Мирные стожки вдоль дороги вдруг ожили и выплюнули стаю смертоносных стрел. Из-за межевого камня выскочили человек десять и устремились к повозке императорского чиновника. Всадники охраны бросились навстречу – прямо на меткие стрелы.

Передовая полусотня скучилась. Солдаты не знали, что делать: то ли атаковать стога, в которых прятались лучники, то ли поспешить на помощь чиновнику. Пока десятники раздумывали, половина их подчиненных уже потеряла способность сражаться.

Еще хуже пришлось замыкающим, чьи щиты и кирасы лежали на возах. Стрелы истыкали их, как подушечки для булавок.

Но не все солдаты погибли так бесславно. Одни успели укрыться за возами и спешно натягивали шлемы, застегивали ремни доспехов – и вот уже щит к щиту двинулись на стрелков. Полдюжины всадников, махом покрыв два десятка шагов, закружились смерчем вокруг стога, рубя неумелых в ближнем бою разбойников. Воинское счастье переменчиво и уже стало поглядывать на солдат Императора. Первый успех нападавших стоил жизни половине охранников, но их все равно было больше, чем разбойников.