2048 - Шелли Мерси

Над головой шуршало, вода текла по лицу, перед глазами переливались жёлтые пятна рассеянного света. О неприятных свойствах санитарных дождей он вспомнил слишком поздно — вода уже попала в открытые глаза. Но никакого жжения не чувствовалось. Дождь был самый обычный и даже приятный, как когда-то давно, в детстве…

Странный дремль так и не закончился. Сол по-прежнему лежал в земле, опутанный трубчатыми корнями. И все же что-то произошло.

Сначала ему показалось, что это из-за дождя — приятная прохлада воды словно смыла все вчерашние настроения. Однако он быстро понял, что все иначе. Дождь просто сделал заметным то, что само уже поднималось откуда-то изнутри, раздвигая шелуху чужих моделей поведения, которые он считал своими.

Ему уже много лет не удавалось вот так замечательно уединиться. И не мудрено. Его молодость пришлась как раз на то время, когда все прогрессивные силы пост-индустриального мира объединились для священной травли прекрасного призрака, имя которому — одиночество.

Лёжа в мокрой земле, Сол впервые увидел все это как бы со стороны. Даже на новых континентах с их технодеревенским укладом жизни можно было рассчитывать лишь на так называемую «приватность» — пасторальную иллюзию уединения в мире, где каждый говорящий унитаз втайне работает убийцей одиночества. Да, ты можешь выключить коммут, снять искин-макинтош, разбить дремодем — но все равно будешь в курсе всех общественных истерик. Потому что вокруг ещё останутся проклятые людишки, вбившие себе в башку, что главное в жизни — быть информированным и информировать окружающих.

В этой липкой сети информационных экскрементов Сол и сам привык жить с оглядкой на окружающих. Все свои мысли, все впечатления пропускать через фильтр общественной значимости — стоит ли это задиктовать в дневник? как это можно использовать в новом дремле? И ещё один фильтр — для приёма ответных реакций: как там растёкся мой новый шедевр? что срыгнули злобные критики? чем бы сплюнуть в ответ?

Но давнее стремление к одиночеству все равно умудрялось прорваться то здесь, то там. Всякий раз после очередной болезни или ухода с очередной работы он задумывался — не его ли собственное подсознание подстроило этот сбой ради приятного чувства отрыва от коллектива? Пожалуй, что так. В отличие от многих коллег, Сол никогда не болел в зарубежных поездках — наоборот, чуждая среда и роль никому не знакомого иностранца приводили организм в состояние какой-то особой, приятной бодрости. Зато однообразная жизнь в привычном окружении ослабляла его, принося очередные простуды и невралгии.

А его суеверная скрытность при работе над сценариями? Откуда бы ни взялся этот принцип, он работал: лучшие дремли создавались в изоляции.

И даже те сомнения, что охватили его вчера при виде девушки из лунного света, летящей навстречу… Теперь-то Сол понимал, что свалился в воду не от испуга. Ему было интересно наблюдать девушку со стороны, но быстрого и прямого контакта не хотелось. Все то же стремление изолироваться, вот что это было.

Получалось, что странный дремль всего лишь исполнил его желание. Он уже второй день ни с кем не общается. И это прекрасно. Похоже на день рожденья, который наконец-то удалось отметить в одиночестве — Сол пытался сделать это уже давно, но всякий раз кто-нибудь умудрялся добраться до него с дурацкими поздравлениями, отчего день рожденья сразу делался самым грустным днём в году.

Сол глубоко вдохнул сырой воздух. Удивительно, но он не испытывал ни холода, ни голода. Его трубчатые путы, разбухшие после дождя, обволакивали тело мягким одеялом, уже казавшимся частью его самого. Он сделал ещё несколько медленных вдохов и совершенно расслабился.

Голова лопнула.

Из трещины появился росток, свёрнутый в тугую петлю.

Росток поднялся над землёй и развернул первый лист.

# # # #

К новому зрению он привык быстро. Изображение накатывало волнами со всех сторон, словно на каждом листе была тысяча глаз. Вскоре Сол догадался, что колебания видимости соответствуют колебаниям температуры, и перестал воспринимать их как собственный дефект. В конце концов из этих наплывающих просветлений сложилась более-менее понятная картина окружающего мира.

Видел он лишь в радиусе пяти метров, а в настройке палитры неизвестный дремастер явно переборщил с красной частью спектра. Но в целом видимый мир был понятен: земля, широкие стволы двух больших деревьев, несколько мелких растений с острыми листьями. И три собственных листа, как три ладони.