Продавцы невозможного - Панов Вадим Юрьевич

Территория: Занзибар

Собор Тринадцати Пантеонов

Неукротимость

– Вот уж не думала, что в Москве столько вудуистов, – удивленно пробормотала Матильда, слезая с мотоцикла.

– В Занзибаре живет три миллиона человек, – хмыкнул Рус, подозрительно разглядывая шустрого парковщика. – Сколько?

Тот мельком посмотрел на «Ямаху» Руса, потом на «Судзуки» Пэт и вынес приговор:

– За два мотоцикла – пять юаней.

– Ты о…ел? За пять юаней ты за мной мотоцикл на руках носить должен! Весь день!

– Завтра – пожалуйста, – широко улыбнулся курчавый вымогатель. – Сегодня – ни за что.

Свободные места исчезали с невероятной скоростью, и парковщики прекрасно понимали: откажутся одни, тут же появятся другие. Оставлять же дорогущие байки без присмотра Рус не хотел. Выдал еще пару ругательств, но деньги протянул:

– Держи.

– Да не оставят тебя духи Лоа, добрый человек!

– Тебе того же и туда же.

Уличный экран затянул религиозный гимн, его подхватили сотни идущих по мостовой людей.

– Купите цилиндр, добрые господа! Точно, как у Папы…

– Футболки к событию! Недорого! – На черной ткани – лицо баварского архиепископа. Под ним надпись: «Москва». И дата.

– Холодная вода! Возьмите с собой холодную воду!

– Зонтики от солнца!

Люди, люди, люди… Монахи-замбийцы, призванные обеспечивать порядок во время проповеди, перекрыли улицы за восемь кварталов до соборной площади, дальше только пешком, влившись в толпу.

– Три миллиона – это много, – продолжила разговор Матильда, когда друзья бодро зашагали по мостовой. – Но почему все они едут с Болота?

Три уровня Ленинского проспекта, самой прямой дороги из центра Анклава на территорию Католического Вуду, забиты под завязку: мобили, автобусы, «табуретки» и мотоциклы шли сплошным потоком. Две крупные пробки. И то же самое, если верить приходящей в «балалайку» информации, творилось на всех ведущих в Занзибар улицах.

– Папа Джезе широко известен и очень популярен, – скупо обронила Пэт. – Людям интересно.

– Хочешь сказать, что его придут слушать не только вудуисты? – недоверчиво прищурился Кимура.

– Но ведь ты пришел.

– Я с тобой.

Уперся, как баран, сказал, что вчетвером надежнее, и пошел. Не захотел отпускать Патрицию в Занзибар.

– Джезе впервые приехал в Москву.

– Но почему такой ажиотаж?

– Люди устали от лжи, – помолчав, произнесла Пэт. – Они ищут настоящее слово, даже если оно – от чужого бога.

– А слово Джезе настоящее? – тихо спросила Матильда.

– Он блестящий оратор.

– Я спрашивала о другом.

– Мы пришли, чтобы послушать.

– И завтра я могу проснуться правоверным вудуистом? – хохотнул Рус.

– В этом смысл пастырского визита.

– Папа настолько крут?

– Джезе – архиепископ Баварский. Теоретически, по рангу он равен монсеньору Таллеру, однако пользуется куда большим авторитетом в Католическом Вуду. Он первый белый…

– Так он белый? – поднял брови Кимура.

– Ты даже этого не знаешь? – улыбнулась Матильда.

– Да мне по фигу Вуду.

– Не ори, – попросил Рус. – Не забывай, где мы.

К счастью, окружающие не расслышали опрометчивое замечание Кимуры.

– Джезе – первый белый, который стал архиепископом за последние тридцать лет, – продолжила Пэт. – Поговаривают, что он сменит Ахо. А еще поговаривают, что он сменит Ахо гораздо раньше, нежели тот рассчитывает.

– Идет борьба за власть?

– И это вызывает у людей дополнительный интерес. Всем хочется послушать будущего лидера Католического Вуду.

– Мы поэтому здесь? – негромко спросила Матильда.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты поняла. – Матильда недовольно посмотрела на подругу. – Мы здесь, потому что Джезе грозит опасность?

Патриция промолчала.

– Ответь!

Девушки чуть замедлили ход, отстав от парней на пару шагов.

– Я не знаю, – буркнула Пэт.

– Не знаешь или не хочешь отвечать?

Следующую реплику Патриция выдала после длинной паузы. И опять – тем же самым, странным тоном, который Матильда слышала в мастерской:

– Джезе необычен.

– Тебя к нему тянет?

– Возможно, это еще одна ошибка, пустышка…

– Поэтому ты хочешь его послушать… – И тут Матильда догадалась: – Ты уже все поняла! Ты знаешь, что его слово – настоящее!

– Он – великий человек.

Матильда взяла подругу за плечо:

– Тебя к нему тянет?

– Я должна оказаться рядом и окончательно все понять, – тихо ответила Пэт.

От продолжения разговора ее спас Лакри.

– Судя по сообщениям, люди начали приходить на площадь с вечера, – проворчал он, изучая приходящие в «балалайку» сведения.

– То есть лучшие места уже заняты? – разочарованно протянула Матильда.

– Поверь, слышно будет везде, – пообещал Кимура, кивая на экраны.

Помимо стандартных уличных мониторов, транслирующих в обычные дни рекламу и новости, вудуисты установили кучу дополнительных панелей, и на всех – картинка с площади.

– Трансляцию я могла посмотреть дома, – надула губы Матильда и выразительно посмотрела на Пэт.

– У нас билеты в первый ряд, – с улыбкой ответила та.

– Ого!

– А как мы пройдем?

Люди, люди, люди… Чем ближе площадь, тем плотнее становилась толпа. В двух кварталах от соборной площади второй и третий уровни уходили в стороны, и людям приходилось спускаться вниз.

– Чуть дальше организован специальный коридор.

– Верно, – кивнул Рус, вызвавший на наноэкран схему площади. И ядовито добавил: – Не знал, что на проповедях предусмотрены VIP-ложи.

– Не все прихожане одинаковы.

– Перед богом?

– Перед людьми.

– И как на это смотрит бог?

– Как обычно – сверху. – Пэт усмехнулась. – С гораздо большим неодобрением он смотрит на тех, кто не верит.

– Кстати, хочу еще раз поблагодарить тебя за разрешение совершить визит, – негромко произнес Джезе, терпеливо ожидая, когда помощники закончат наматывать поверх фиолетовой сутаны красный пояс.

– Ты великолепный оратор, и слова твои падают на благодатную почву, – убежденно ответил Таллер. – Я надеюсь увеличить число прихожан.

– Я уверен в этом, – улыбнулся Папа.

– Такое ощущение, сукин ты сын, что твоим языком управляют духи Лоа.

– Так и есть, Джош, так и есть.

Они были старыми друзьями и разговаривали как старые друзья, однако Папа чувствовал, что московский архиепископ слегка нервничает. Возможно, беспокойство Таллера объяснялось политическими причинами: не отказав Джезе в просьбе провести пастырский визит, он рисковал серьезно испортить отношения со всемогущим и злопамятным Ахо. Возможно, Таллер нервничал потому, что, кроме архиепископов и одного помощника, в комнате находились только «кельнцы». А возможно, некоторое смятение Джошуа объяснялось чем-то другим…

– Ахо сильно ругался?

Таллер едва заметно вздрогнул, но тут же взял себя в руки и дипломатично ответил:

– Я не скрыл от настоятеля, что не отказал тебе в просьбе.

То есть Ахо знал о визите не меньше месяца.

– Наша дружба общеизвестна, а потому настоятель с пониманием отнесся к ситуации.

Монсеньор Джошуа делал реверансы в сторону Папы, иногда довольно рискованные реверансы, однако окончательно принимать сторону баварского архиепископа не спешил. Выжидал, как и большинство других иерархов Вуду. В принципе Папа не имел ничего против такой позиции, главное, чтобы не мешали, но иногда признавался себе, что проигрывает Ахо по числу открытых сторонников.

– Наша дружба не стала бы для настоятеля причиной, – произнес Джезе, жестом отправляя помощника прочь.

Теперь в комнате оставались только «кельнцы», при которых Папа мог говорить все, что угодно.

– Наша дружба заставила бы его взбелениться еще больше.

– Меня просили отменить визит, – поколебавшись, сообщил Таллер. – Не Ахо, его помощники, но я уверен, что инициатива исходила от настоятеля.

– Почему не отменил?

– Потому что не попросил сам Ахо, – честно ответил московский архиепископ.

– Ты бы его послушал?

– Я обязан его слушать.

– Всегда?

Таллер выдержал паузу.

– В этот раз я бы его послушал. Но он не попросил. Значит, не уверен в себе.

Вуду любит свободных и сильных. Вуду не терпит слабаков, а потому монсеньоры склоняют перед настоятелем головы только до тех пор, пока чуют силу. Это не волчий закон, а принцип Вуду – только самый мощный хунган имеет право вести остальных.

– Спасибо за искренность, друг.

Командир «кельнцев» Рихард Зум лично поднес Папе посох.

– Пора, – тихо произнес Джезе. – Паства ждет.

Барабаны.

Ваши ощущения от визита на соборную площадь? Барабаны. Что вы слышали? Барабаны. Что вы видели? Барабаны. Что вы чувствовали? Барабаны.

«Католическое Вуду задает ритм всему миру!»

Один из знаменитых лозунгов Папы Джезе, вызвавший дикую ярость Ахо. Не потому, что неправильный, а потому, что точный. Потому, что хлесткая фраза сплетена теперь с именем архиепископа Баварского.