Королева Ойкумены - Олди Генри Лайон

Часть пятая

Сякко

Глава четвертая

I

– А ведь я вас помню, госпожа ван Фрассен, – комиссар Фрейрен улыбнулся. – Вы тогда были милой крошкой. Как говорят беллетристы, совсем дитя…

Регина пожала плечами:

– А я вас – нет. Вы – знакомый мамы? Папы?

– Пожалуй, мамы. Я имел честь сообщить вашей матери об известном нам обоим инциденте в детском саду «Солнышко». Я был тогда старшим инспектором. Да, время летит стрелой…

Комиссар еще раз улыбнулся. Есть люди, которым улыбки не к лицу. Фрейрен был одним из них; можно сказать, их предводителем. Массивный, громоздкий, как старинный шкаф, какому место в музее, он занимал собой весь кабинет. В присутствии комиссара посетитель укреплялся в подозрениях: сейчас меня зажмут в угол, бросят через плечо и возьмут на болевой.

Не нервничай, одернула себя Регина. Не выдумывай глупостей. Комиссар – обычный чиновник. Подтвердит он или откажет – чиновник, и всё. Ничего личного; ничего лишнего. Хитрый взгляд, которым одарил тебя Фрейрен, ни о чем не говорит. Блеск черных, похожих на маслины глазок – ерунда. Капли пота на голове, бритой наголо, платок, каким он вытирает пот – это ничего не значит. Нет, он не намекает, что хорошо бы переспать. Нет, он не замыслил каверзу. Брось искать скрытый смысл в каждом взмахе руки, в каждой морщинке. И ничего особенного нет в том, что заявление ты подавала в областной департамент образования, а для ответа тебя вызвали в службу Т-безопасности.

Пустяки, гримасы бюрократии…

Она очень волновалась. Она не могла понять, что скрывается за вежливостью комиссара. Она трактовала мимику и жестикуляцию, намеки и экивоки – то так, то этак, и всякий раз сомневалась в выводах. Лучше бы им не встречаться – результат ей могли сообщить по коммуникатору, или письмом…

На двадцать пятом году жизни Регину догнал Т-синдром. Профессиональная болезнь менталов, признаки которой были отлично известны дипломированному пси-анестезиологу, новоиспеченной кавалер-даме ван Фрассен. Телепат-ларгитасец – да, собственно, и инопланетник, если не брать в расчет асоциальных типов – всю жизнь держал два периметра обороны: внешний и внутренний. Первый не позволял при личном общении «считывать» мысли и эмоции собеседника в объеме большем, чем это доступно обычным людям. Второй не позволял транслировать собеседнику свои мысли и эмоции напрямую, ограничивая телепата общим набором средств выразительности.

«Будь, как все!» – закон социализации.

«Эй, ты понял?!» – Закон о допустимых пси-воздействиях.

Разумеется, сплошь и рядом менталы нарушали запрет по мелочам. Но это не отменяло главного: жизнь Регин и Линд, отмеченных татуировкой на крыльях носа, проходила спеленутой в двойную смирительную рубашку. Бегуну цепляли ядро к ногам; атлета вынуждали горбиться и скрывать мускулатуру. В итоге большинство менталов испытывало вечные трудности с восприятием собеседника. Никогда нельзя быть до конца уверенным – правильно ли ты классифицировал фразу и жест, подмигивание и дрожь пальцев, интонацию и позу; это оценка поведения, явленного тебе в действительности, или дефект какого-то из твоих блоков, пропустившего лишнюю информацию, или ты сам придумал себе этот дефект, и теперь колеблешься, не в силах распознать, что к чему, и в каком объеме…

– У меня для вас приятная новость, госпожа ван Фрассен.

– Слушаю вас, господин комиссар.

Из-за Т-синдрома менталы предпочитали, если это возможно, общаться с обычными людьми не с глазу на глаз, а «удаленно» – к примеру, через коммуникатор. Это не касалось близких друзей или родителей, знакомых с детства. Их чувствуешь сердцем. Но с остальными… Лучше выставить барьер в виде экрана. Тогда точно знаешь, что видишь и слышишь только слова и мимику собеседника. Никаких мыслей, крамольно схваченных на лету; никаких эмоций, украденных из тайника. Что услышал-увидел – всё твое. Нет сомнений, постоянного самокопания: угадал или превысил, норма или чуток лишнего… И собеседнику спокойнее – он тоже знает, что в его мозгу никто не ковыряется.

Когда общение всё-таки происходило лицом к лицу, менталы, страдающие Т-синдромом, представляли себе, что говорят не с живым человеком, а с изображением на экране уникома. Так было легче абстрагироваться.