Mass Effect: Возмездие - Карпишин Дрю

— Это было 20 лет назад. Тогда я была молодой и наивной, — пояснила она.

— А Джиро Тошива?

Кали не поняла, откуда Андерсон знал о ее бывшем коллеге по проекту «Восхождение», хотя это было неудивительно — отчеты проходили через его стол. Кроме того, что Джиро был ее любовником, он оказался агентом «Цербера», внедренным в проект.

— Это совсем другое, — пробормотала она, устремив на Андерсона хмурый взгляд. — Грейсон больше не с «Цербером». Он обернулся против них ради своей дочери. Он никогда бы не вернулся к ним.

— Может быть, не по своей воле, — ответила Ориния. — Но мы нашли доказательства медицинских экспериментов на той станции, где его держали в плену. Эти данные очень сильно зашифрованы, но мы думаем, что «Цербер» исследует какую-то форму психического господства и контроля разума.

— Это безумие! — закричала Кали. — Грейсон — жертва, а не враг!

— Ориния просто беспокоится за своих людей, — сказал Андерсон, пытаясь успокоить ее. — Она не хочет больше терять солдат, и у нас и так слишком много вопросов без ответов.

— Тогда позвольте мне помочь найти ответы, — сказала Кали, хватаясь за эту возможность. — Пришлите мне данные экспериментов «Цербера». Дайте мне посмотреть на их результаты, и я выясню, что они сделали с Грейсоном.

— Мы выслали на станцию наших специалистов, — ответила Ориния, отклоняя ее предложение.

Кали закусила губу, чтобы не вспылить в ответ, это принесло бы больше вреда, чем пользы. Она хотела сказать, что имеет двадцатилетний опыт анализа передовых научных экспериментов во всем, начиная от искусственного интеллекта до зоологии. Она хотела напомнить Оринии, что она была широко признана в качестве наиболее ценного статистического аналитика в Альянсе. Она хотела бы отметить, что на протяжении последних десяти лет она непосредственно изучала влияние синтетических биотических имплантатов на человеческий мозг и нервную систему. Она хотела бы обратить ее внимание на то, что шансы найти другого человека в Пространстве Совета с сочетанием знаний, опыта и таланта, равного ей практически равны нулю. И ей хотелось кричать, что она за один час сможет сделать для них больше, чем вся команда так называемых турианских экспертов — за неделю.

Но взрыв негодования на посла не поможет делу. Вместо этого, она попыталась представить разумные и резонные аргументы.

— У меня есть некоторый опыт в этой области.

— Также как и у нас, — перебила ее Ориния.

Кали сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем продолжила:

— Ученые «Цербера» — люди. Они будут думать, как люди, используя методики и процессы, принадлежащие к моей культуре. Все это очень отличается от того, с чем знакомы ваши ученые.

Биология и общество вместе создают знакомые, узнаваемые модели в сознании каждой индивидуальности в пределах одного вида. Способ шифровки данных — даже способ их организации и систематизации — будет более понятен мне, чем любому турианцу, даже самому гениальному.

Ориния ответила не сразу, без сомнения, взвешивая преимущества отправки Кали для анализа данных и то, чем она рискует, давая человеку возможность присоединиться к все еще, по сути, турианской миссии.

— Если есть какая-либо надежда найти Динару и ее команду живыми, мы должны действовать быстро, — отметил Андерсон, играя на чувстве долга посла по отношению к ее солдатам. — Ваши люди смогут рано или поздно разобраться с этим, но мы, черт возьми, увидим результат гораздо быстрее, если этим займется Кали.

Ориния кивнула, и Kали почти простила Андерсона за сомнения в ней насчет Грейсона.

— Мой шаттл уходит через час. Как быстро вы можете быть готовы?

— Только скажите мне, где я могу встретиться с вами, и я буду там, — заверила ее Кали.

— И я, — добавил Андерсон.

— Я думала, что ты должен остаться здесь, чтобы помочь Альянсу, — удивленно сказала Кали.

— Альянс собирается отправить меня в отставку, после того как все здесь утрясется, поэтому я перепоручил текущие дела Удине, сказав ему, что он отвечает за расследование своей задницей, и я пока свободен.

— Дэвид, — сказала Кали, положив руку ему на плечо. — Мне очень жаль.

— Не стоит, — сказал он, пожимая плечами. — Меня тошнит от политики. Когда-то я гордился тем, что делаю, я чувствовал, что действительно могу принести своими действиями пользу галактике. А затем я стал канцелярской крысой, и все, что я пытался сделать, оказывалось погребено под горой политической чуши. Может быть, это мой шанс сделать что-то важное в последний раз, прежде чем я отравлюсь в бессрочный отпуск.