Когда нет выбора - Гусейнова Ольга Вадимовна

Позже, сквозь сон, пришлось недовольно шипеть на него и, забившись в угол кровати, продолжить спать… Ненасытный илишту!

Но утром уже аннар, которого я попыталась обделить самым необходимым и мучительно желанным, шипел на меня, обвиняя, и ему таки удалось настоять на своем. Кто бы сомневался! А после того как Тарий ушел на службу, я неожиданно четко поняла, чего хочу сейчас больше всего. Забеременеть! Ведь они утверждают, что тогда мой запах изменится и у Тария спадет болезненная ненасытная тяга к моему телу, чуть более спокойным станет. О-о-о, как я хочу забеременеть! Связь длится всего несколько дней, что же будет дальше?! Еще ужаснуло предположение, что аннаров у женщины илишту может быть несколько. Во всяком случае, раньше было, да и сейчас… Так, надо срочно найти себе перчатки и очки защитные…

Валяться дальше не было сил, даже завтрак принес Тарий, чем снова удивил безмерно… думаю, и себя тоже. Поэтому ближе к обеду связалась с аннаром и предупредила, что хочу сходить к Фиснику. Предполагала повозиться с техникой, помочь чем-нибудь, а главное – отвлечься. Ответом на предупреждение о моем уходе из каюты было грозное «нет»!

Сначала я опешила от столь категоричного отказа, хотела возмутиться, но поняла, что к Тарию нужен другой подход и уж точно не лобовое столкновение. Пришлось напустить в голос слез и печали и с придыханием попросить разрешения немного прогуляться. В ответ последовало удивленное молчание, а потом мягкое согласие и предупреждение, что гулять можно недолго. Отключив связь, я ехидно усмехнулась и начала собираться. Стратегию поведения со своим аннаром выбрала в соответствии с фразой, услышанной однажды от людей на Дерее: «Нормальные герои всегда идут в обход»[1]. Вот и буду придерживаться, если получится, конечно.

Пока я добиралась до рабочего места, встретила нескольких илишту, которые, увидев меня, мягко улыбались и вежливо здоровались, старательно излучая благодушие. Надо полагать, из-за моей нервной болезни эсар Биана поработал с экипажем на тему: как вести себя со слабой, впечатлительной женщиной-тсареком. С одной стороны, это начало раздражать до нервного тика, с другой – теперь я всегда могу спрятаться за широкой надежной спиной моего аннара от всех невзгод.

Фисник сидел на корточках перед одним из аппаратов и, явно о чем-то задумавшись, без интереса в нем ковырялся.

– Приветствую вас, эс Лека!

Услышав меня, наставник тут же повернулся, улыбаясь и поблескивая клыками.

– Мне разрешили погулять, – похвалилась я. – Может, чем-нибудь помочь, хоть немножко?

Мужчина сразу же воспользовался предложением:

– Может, прогуляешься в отсек анабиоза? Проверишь там оборудование и… Иванку заодно? А то она там час уже сидит, а я волнуюсь.

Уже в который раз отметила, что илишту не скрывают чувств или отношений со своими парами. Никого не удивляет и не раздражает, что Фисник на виду у всех ластится к Иванке, таскает ее за собой. Эти двое все время прикасаются друг к другу, гладят, обнюхивают, не таясь, целуются. И никто не осуждает, что он изо всех сил угождает своей анна, приносит еду, постоянно ловит ее взгляд и загорается как сверхновая, стоит ей обласкать его взглядом или просто дотронуться.

Так же и в отношениях с Тарием: если меня удивляло его стремление постоянно касаться, понюхать, взять на руки, прижать, то другие это приняли как данность и закономерность, более того, уже не пялились на нас с любопытством, особенно когда узнали, что я – женщина. Вот пока была под личиной мужчины, поведение безопасника их забавляло, вызывало злорадную усмешку и мстительную радость – как же, эсар та-а-ак попал! – а теперь все вернулось на круги своя. Меня приняли в общество илишту, а пикантная ситуация превратилась для экипажа в обыденность. «Ну целуется безопасник со своей анна, ну ходит за ней как привязанный, ну фанатеет от запаха, так у всех случится со временем – ничего удивительного…» – читались для меня их эмоции по отношению к нам с Тарием.

Иванку я нашла возле капсулы, в которой спала ее мама. Она облокотилась о поверхность и, вглядываясь в черты лица родного существа, неосознанно поглаживала прозрачную крышку. Встав рядом с ней, я тоже посмотрела на женщину. Та безмятежно спала, еще не зная, что часть ее души безвозвратно потеряна в металлическом море. Больше ста паломниц, находящихся сейчас здесь, отправились на Харт со своими чаяниями в надежде вымолить что-то у богов на мертвой планете. А сколько мужчин погибло – подумать страшно, ведь «пятьсот сорок шестой» – военный корабль. Меньше «трех семерок», но судно было хорошо оснащенным и готовым дать отпор любому врагу. Как оказалось, кроме шеваров.

– Скажи, о чем ты молилась? – тихо спросила подругу, чувствуя ее молчаливое горе.

Она вытерла слезы, помолчала, собираясь с мыслями, наверное, потом так же тихо ответила:

– О Фиснике! О встрече с таким, как он! Как видишь, мои молитвы были услышаны! – Опять помолчала, затем, всхлипнув, сказала: – А мама просила дать ей здоровья и сил, чтобы пожить подольше. В последнее время мама часто задумывалась о том, что станет с отцом, если она умрет раньше… боялась за него, а получилось… Вот так, Есения, боги выполняют наши просьбы по своему разумению. Мама жива, а вот отец умер – не думаю, что она сможет жить без него дальше – слишком прикипела к его глазам и бо́льшую часть своей души отдала ему.

Иванка оторвала взгляд от спящей матери и посмотрела на меня, устроившуюся с другой стороны капсулы. Затем печально призналась:

– Поэтому я испугалась за тебя, когда увидела, что Тарий намеренно связывает вас, забирает твою душу, – она вытерла ладонью слезы с лица и тяжело вздохнула. – А теперь сама иду на это! Фисник – светлый, он не сможет сопротивляться зову моей души и будет искать мой взгляд постоянно, а я… Я тоже слабая, как выяснилось, мне нравится купаться и растворяться в его чувствах ко мне. Невероятное ощущение! Я подсела основательно. Мама предупреждала: не больше одного раза в месяц, а я… – обреченно махнула рукой, признаваясь в своей неспособности устоять перед искушением. – Помнишь, я смеялась, когда говорила, что мне не важен возраст Фисника? Полагала, смогу потом привязать второго аннара, а сейчас боюсь за него больше всего на свете. Даже не думала, что выйдет так… Я люблю его, Есения! Сильно! Любовь теперь отражается в моих собственных глазах… там, в серебристой глади его души. Он тоже увидел и понял. И теперь манипулирует мной, командует… мужчина… Мой!

В ней всколыхнулось удовлетворение, радость и глубокое чувство – любовь! А я… я позавидовала ее честности и главное – глубине чувства, ведь ощущала, насколько оно чистое и искреннее.

Мы несколько минут посидели молча, затем Иванка опять погладила крышку так нежно, словно прикасалась к маме, и сквозь слезы пожаловалась:

– Как только она узнает, совсем одна останусь…

– У тебя есть теперь Фисник – не забывай, а еще братья…

Иванка опять попыталась вытереть слезы, размазывая их ладонью по лицу, и, тяжело вздохнув, ответила:

– Сыновья после связи принадлежат другой женщине. Поверь, ты поймешь со временем, что значит анна для аннара. Семейные узы практически прерываются уже после сараша. Чаще всего сыновья покидают родовой дом и навещают родителей крайне редко. Пока мужчина не стал аннаром, для него любая женщина опасна и может стать его анна. Да-а-а, природа оторвалась на нашей расе, наверное, как ни на ком другом… Только дочери радуют сердце и глаза матери долгое время, чаще всего – до конца жизни. У нас принято иметь большие семейные участки, где со временем строится дом для дочери, куда та со временем приведет своего аннара. В единичных случаях анна уходит в семью аннара, если только не сирота или не чужачка, как ты! Мисе Биана повезло с сыном и его анна. Ты вернешь в их дом родительское счастье. Поэтому мой тебе совет – роди себе дочку, а еще лучше – несколько, а то останешься одна на старости лет!

Я какое-то время сидела, оглушенная новой информацией и предстоящими перспективами. На всякий случай переспросила:

– Ты хочешь сказать, что любая женщина опасна для мужчины илишту… даже собственная мать… и он будет ее хотеть…

Иванка печально усмехнулась, привычно пожала плечиками и кивнула. Помолчала чуть-чуть и решила пояснить:

– После созревания и сараша – да, любая! И даже собственная мать! Но после образования связи со своей анна уже можно не беспокоиться. У мужчин за всю жизнь бывает только одна связь с единственной женщиной. А с нами немного проще. Мы можем привязать к себе несколько мужских особей, но, думаю, тебя бы такой вариант не устроил…

Я хмыкнула с пониманием: даже одного горячего ненасытного парня илишту бывает слишком много для женщины, что уж говорить о нескольких!

Но Иванка еще не закончила:

– …полноценная двусторонняя связь мужчина-женщина имеет свои последствия. Идет равноценный обмен душами, а раньше, при полигамных связях, анна почти безболезненно переживала потерю одного из своих аннаров. Зато сейчас мы все боимся за свою половинку. – Она заметила мои горящие любопытством глаза и с мимолетной улыбкой закончила рассказ: – Знаешь, это ведь черные кардинально изменили уклад нашей жизни. Им было чрезвычайно тяжело делить связь с другим аннаром, потому что они наиболее сильно нуждались в своей анна. Персональной.