Рэй Брэдбери (Том 2-й дополнительный) - Брэдбери Рэй

— Отлично! Замечательно! Просто великолепно!.. — вновь и вновь восклицал он, с грохотом открывая и закрывая витрины, пока наконец не выбрал себе ружье.

Ружье, которое спокойно и беззлобно уничтожало материю. Достаточно нажать кнопку — короткая вспышка синего света, и цель обращается в ничто. Ни крови. Ни яркой лавы. Никакого следа.

— Ладно, — объявил он, покидая музей, — оружие у нас есть. Теперь как насчет дичи, насчет Великого Зверя Большой Охоты?

Он прыгнул на движущийся тротуар.

За час он промчался мимо тысячи зданий, окинул взглядом тысячу парков, а палец ни разу даже не зачесался.

Смятенный, он перепрыгивал с ленты на ленту, меняя скорости и направления, бросался то туда, то сюда, пока не увидел реку металла, устремившуюся под землю.

Не задумываясь, кинулся к ней.

Металлический поток понес его в сокровенное чрево столицы.

Здесь всюду царила кровавая, теплая полутьма. Здесь диковинные насосы заставляли биться пульс Диа-Сао. Здесь перегонялись соки, смазывающие дороги, поднимающие лифты, наполняющие движением конторы и магазины.

Охотник застыл, пригнувшись. Глаза прищурились. Ладони взмокли. Курковый палец заскользил, прижимаясь к стали ружья.

— Да, — прошептал он. — Видит бог, пора. Вот оно! Сам Город — вот он, Великий Зверь. Как же я об этом раньше не подумал?… Город — чудовище, отвратительный хищник. Пожирает людей на завтрак, на обед и на ужин… Убивает их машинами. Перемалывает им кости, как сдобные булочки. Выплевывает, как зубочистки. И продолжает жить века после их смерти. Город, видит бог, Город! Ну что ж…

Он плыл по тусклым гротам телевизионных глаз, и те показывали ему оставленные позади аллеи и здания-башни.

Все глубже и глубже погружался он вместе с рекой в недра подземного мира. Миновал стаю вычислительных устройств, стрекочущих маниакальным хором. Поневоле вздрогнул, когда очередная гигантская машина осыпала его шелестящим снегом бумажного конфетти, — а вдруг эти дырки на перфокарте пробиты, чтобы зарегистрировать его прохождение?…

Поднял ружье. Выстрелил.

Машина растаяла.

Выстрелил снова. Ажурный каркас, поддерживавший другую машину, обратился в ничто.

Город вскрикнул.

Сперва басом, потом фальцетом, а затем голос Города стал подниматься и опускаться, как сирена. Замелькали огни. Звонки зазвонили тревогу. — Металлическая река у него под ногами задрожала и замедлила бег. Он стрелял в телевизионные экраны, уставившиеся на него враждебными бельмами. Экраны туманились и исчезали.

Город кричал все пронзительнее, кричал, пока охотник сам не разразился проклятьями и не стряхнул с себя этот безумный крик, словно зловещий прах.

Он не замечал, вернее, заметил, но слишком поздно, что дорога, по которой он мчался, низвергается в голодную пасть машины, исполнявшей какую-то позабытую функцию многое множество веков назад. ’

Он решил, что, нажав на курок, заставит ужасную пасть растаять. И она действительно растаяла. Но дорожная лента неслась, как прежде, — он пошатнулся и упал, а лента побежала еще быстрее, и тогда он вдруг сообразил, что оружие его вовсе не уничтожало цель, а лишь делало ее невидимой, и машина осталась как была, только он ее теперь не видел.

Он испустил отчаянный крик, под стать крику Города. Диким рывком отшвырнул ружье. Ружье полетело в шестерни, в зубчатки и ремни и было там перемолото и смято.

Самое последнее, что он увидел, — глубочайший ствол шахты, уходящий вниз на целую милю.

Он знал, что пройдет минуты две, не меньше, прежде чем он достигнет дна.

И хуже всего то, что он останется в сознании… В полном сознании до самого конца пути.

Реки всколыхнулись. Серебристую их поверхность покрыла рябь. Дорожки, возмущенные, хлынули на свои исконные железные берега.

Уайлдера чуть не бросило навзничь.

Причины сотрясения он видеть не мог. Пожалуй, откуда-то издалека донесся крик, эхо ужасного крика, которое тут же смолкло.

Он двинулся дальше. Серебристая лента ползла вперед. Но Город, казалось, вздыбился с разверстой пастью. Город, казалось, весь напрягся. Исполинские, неисчислимые мышцы его напружинились, готовые к чему-то…

Уайлдер почувствовал это я — мало того, что дорожка несла его, — зашагал по ней сам.

— Слава богу. Вот и врата. Чем скорей я вырвусь отсюда, тем…

Врата действительно были на месте, менее чек в ста ярдах. Но в тот же миг, будто услышав его слова, река остановилась. Река встрепенулась. И поползла в обратном направлении, туда, куда он вовсе не хотел возвращаться.