У Врат Преисподней Ветрено… - Муркок Майкл

Когда он уселся в удобное кресло рядом с полочкой книголент, она подошла к нему. Наклонилась и нежно погладила его по лицу.

– Ты выглядишь таким усталым, Алан.

– У меня выдался тяжелый денек.

Он улыбнулся. Потом взял ее ладонь и поцеловал.

– Пойду приготовлю кофе, – сказала она.

Она вернулась, переодевшись в немудреную пижаму и толстый темно-синий халат, с подносом кофе – настоящего кофе, судя по запаху. Поставив его на стол, она подтащила кресло, и стол оказался между ними.

«Хэлен, – думал он, – Хэлен, я люблю тебя.»

Они смотрели друг на друга, возможно, оба желая знать, станет ли это воссоединение тем же, чем была их предыдущая связь.

– Мы мудрее сейчас, – ласково сказала она, подавая ему кофе. – Пауйсам свойственно учиться на своих ошибках.

– Всегда остаются другие ошибки, – предупредил он. Это была последняя попытка выйти из создавшегося положения – и дать ей возможность сделать то же самое – как можно изящнее.

– Так приходит опыт, – сказала она, и страхи позабылись. Теперь они посмотрели друг на друга, словно только что познакомились.

Когда они любили друг друга в ту ночь, это было совсем не то, что им довелось до того испытать. Они обходились друг с другом осторожно и в то же время страстно, словно возвращение к былой, менее застенчивой любви ввергнет их в суматоху прошедших четырех месяцев.

Наутро у Алана ныла рука: на ней всю ночь покоилась ее голова. Он осторожно приподнял ее голову и привстал на локте, ощущая пальцами мягкость ее плеча. Она открыла глаза и посмотрела на него, будто на уважаемого незнакомца. Скорее всего, у него на лице было похожее выражение, ибо он чувствовал то же самое. Он легко поцеловал ее в губы и откинул одеяла, выбираясь из узкой кровати.

Алан, чуть сгорбившись, сел на краю, изучая в зеркале напротив свою голову и торс.

– Мне пришло в голову, где может находиться Огненный Шут, – вдруг сказал он.

В полусне она, видимо, не расслышала его.

Он не стал повторять, а пошел на кухню варить кофе. Сейчас он ощущал заметную усталость, ноги немного дрожали, когда аппарат ожил и выдал два стакана горячего кофе. Он перелил кофе в чашки и понес их в спальню.

Она сидела в кровати.

– Что ты сказал насчет Огненного Шута? Ты знаешь, где он?

– Нет, но мы можем предположить, – он рассказал ей о том, что подслушал троицу в том переходе.

– Почему ты не сказал мне об этом вчера?

– То было вчера, – просто сказал он. Она поняла и кивнула. – Они улетели в маленькой космошлюпке. Я подумал об этом, как только пришел к выводу, что должен существовать тоннель, ведущий сквозь скалу куда-то за пределы города. Те старые бомбы надо было как-то сюда доставлять.

– Логично. Ты упомянул, как он сказал, что у них недостаточно топлива, чтоб долететь до Луны. В таком случае они могли совершить трансконтинентальный перелет.

– Не похоже. Даже небольшую ракету невозможно посадить так, чтобы это не увидели люди. У меня такое ощущение, что они находятся на орбите. Может быть, ждут кого-то, кто бы их подобрал.

– А если они улетели в Сент-Рене?

– Зачем бы им это делать?

Монастырь св. Рене Лафайетта приютил группу монахов, практиковавших одну из разновидностей научного мистицизма. Об их Ордене знали немного, и считалось, что монахи безвредны. Монастырь в действительности представлял собой заброшенную орбитальную станцию, которой завладели монахи. Мир решил, что они самобытно безумны, и забыл о них.

– Ну, – сказала Хэлен, прихлебывая кофе, – это лишь мое умозаключение. Видимо, я, думая об одном «чудаке», вспомнила о группе других.

– Если только они на самом деле не летают где-то еще на орбите, это – единственное место, куда они могли скрыться, – согласился Алан. – Хотел бы я знать, как это выяснить.

– Видимо, отправившись туда.

– Понадобится шлюпка. А у нас ее нет.

– У моего брата есть. Хорошая работенка – один из последних Паоло.

– Он нам разрешит ее взять?

– Незачем спрашивать. Я ей часто пользуюсь. У меня есть права пилота, аудиозамки отвечают на мой голос, наземный персонал меня знает – мы вполне можем улететь.

– Возможно, навстречу собственной смерти. Огненный Шут, видимо, более жесток, чем мы думали, ты не забыла?

– А как же монахи? Они едва ли могут давать убежище тем, кого считают «нечистыми», как мне кажется.

– Попробовать стоит. – Он поднялся. – Я собираюсь принять ванну. Мой зеленый костюм еще здесь?