Боги Марса - Берроуз Эдгар Райс

На прекрасном лице юноши играла жестокая улыбка, и он то и дело бросал насмешливый вызов стоявшим перед ним врагам. В этом и других отношениях его манера сражаться походила на мою собственную.

Возможно, что именно это неопределенное сходство и заставило меня полюбить юношу, между тем, как ужасное опустошение, которое его меч вносил в ряды стражей, внушало мне трепетное к нему уважение.

Что касается меня, то я сражался так, как делал это тысячи раз ранее: то уклонялся от опасного удара, то быстро выдвигался вперед, чтобы погрузить острие своего меча глубоко в сердце или горло врага. Мы оба потешались таким образом, пока большой отряд лейб-гвардии Иссы не получил приказания двинуться на арену. Они выступили с дикими криками, а в это время на них бросились со всех сторон вооруженные пленники.

В течение получаса казалось, будто разверзается ад. На обнесенной стенами арене мы сражались как какие-то воющие, изрыгающие проклятия, окровавленные демоны. Меч молодого краснокожего все время сверкал возле меня.

Постепенно, путем повторных приказов, я стянул пленников вокруг себя в мощную боевую единицу, так что под конец мы сражались, образуя приблизительно круг, в центре которого находились девушки. Много народу пало с обеих сторон; однако гораздо большие потери от резни понесли ряды гвардии богини. Я видел, как вестовые быстро пробегали по рядам зрителей, и по их зову воины обнажали мечи и прыгали на арену. Они спешили подавить нас количеством.

Я уловил взгляд Иссы, наклонившейся вперед над троном. Ее отвратительное лицо было искажено гримасой, в которой ненависть смешивалась с яростью. Мне показалось даже, что я уловил в нем выражение испуга. Вид Иссы изменил мой план действий.

Я немедленно приказал пятидесяти пленным окружить девушек.

– Стойте на месте и защищайте их, пока я не вернусь, – скомандовал я.

Затем, обернувшись к бойцам, занимавшим внешнюю линию фронта, я крикнул:

– Долой Иссу! Идемте к трону! Мы утолим чувство мести там, где месть заслужена!

Юноша, стоявший подле меня, первым подхватил клич: «Долой Иссу!» Тогда за моей спиной и со всех сторон поднялся неистовый рев: «Долой Иссу!» Как один человек двинулись мы безудержной лавиной, катясь по телам убитых и умирающих к пышному трону марсианского божества.

Толпы храбрейших воинов среди перворожденных кинулись из рядов зрителей, чтобы нас задержать. Мы косили их так, как если бы это были бумажные люди.

– Вскакивайте на скамьи! – вскричал я, когда мы подошли к барьеру арены. – Десяток из нас могут взять трон!

В самом деле я заметил, что большая часть гвардии Иссы вступила в схватку, завязавшуюся на арене. Пленники устремились к скамьям, прыгая через барьер с окровавленными мечами, алчно ожидающими новых жертв.

Весь амфитеатр наполнился стонами умирающих и раненых, звоном оружия и торжествующими криками победителей. Бок о бок я и молодой краснокожий с дюжиной других бойцов пробили себе путь к трону. Там перед нами сомкнулись ряды уцелевшей еще гвардии и высших сановников перворожденных. Исса, наклонившись вперед, сидела на своем резном троне, то отдавая писклявым голосом приказания своей свите, то насылая проклятия на тех, кто стремился развенчать ее.

Окружавшие ее перепуганные рабыни, дрожа, ожидали исхода, не зная, молиться ли им за нашу победу или за наше поражение. Некоторые из них, вероятно, гордые дочери благороднейших воинов Барсума, выхватили мечи из рук павших и бросились на стражей Иссы. Но они скоро были перерезаны, славные мученицы за безнадежное дело!

Гвардия оказала нам бешеное сопротивление, но никогда с тех пор, как Тарс Таркас и я сражались бок о бок против орд Варгуна на пересохшем морском дне, никогда с той поры не видел я, чтобы два человека бились с такой безумной жестокостью, как молодой краснокожий и я в тот день перед троном Иссы, богини смерти и вечной жизни.

Стражи, отделявшие нас от резного трона, валились один за другим под ударами наших мечей. Их место занимали другие; однако, дюйм за дюймом, фут за футом мы приближались к нашей цели.

Теперь с части скамей раздался крик: «Подымайтесь, рабы!» Он раздавался то громче, то слабее, пока не превратился в мощный звук, который огромными волнами перекатывался по всему амфитеатру. В один миг, как бы по общему соглашению, мы перестали драться. Во всех частях здания рабыни, вооруженные чем попало, напали на своих господ. В одном месте я заметил прекрасную рабыню, которая стояла с высоко поднятым кинжалом, выхваченным из доспехов своей госпожи и обагренным уже ее кровью. Другие вытаскивали мечи из тел убитых; тяжелые украшения превращались в оружие. Женщины были пьяны от крови и близости мести. Пробил час, когда они могли хоть отчасти вознаградить себя за унижения и жестокости, которым их подвергали черные господа. Те, кто не мог найти другого оружия, пускали в ход крепкие пальцы и блестящие зубы.