Криптозой - Головачев Василий

– Кем? – с удивлением спросил «желто-оранжевый».

Выразитель очнулся.

– Пусть все идет своим чередом. Я не верю, что индивидуальность масштаба уровня-6 сможет достичь самореализации вашего уровня, но кто знает? Вдруг этот носитель преодолеет потенциальный барьер между сферами Универсума и откроет путь к Абсолюту? Может быть, он недаром назвал себя Демиургом?

Операторы молча смотрели на своего Господина, тщательно скрывая свои мысли.

Выразитель улыбнулся, оглядел их лица с мерцающим огнем скрытого сомнения и ожидания невозможного в глазах, помахал рукой:

– До новых встреч, тени.

– Что прикажете нам делать, Создатель? – подобострастно спросил «коричневый» оператор.

– Все, что считаете необходимым в нынешнем положении.

С этими словами Выразитель исчез и вышел уже в своем Замке. Выразитель не верил, что нарушитель спокойствия, житель планеты Земля, действительно представляющий, по сути, подпрограмму в программе реализации этой реальности, сможет стать энергоинформационным зондом и проникнуть в Сферу Базового Задатчика, принадлежащего Творцу. Зато и жалеть, в случае гибели зонда, будет некого: подпрограммы для того и были созданы, чтобы ими управлять, заменять их и нейтрализовать. В конце концов можно было заменить даже всю эту программу, которую люди Земли считали Вселенной. А выигрыш стоил свеч.

Власть!

Небывалая, необъятная, невероятная, бесконечная и вечная Власть!..

Бабушка умерла на сто четвертом году жизни, ночью, во сне. Господь забрал ее тихо-тихо, бережно и нежно, словно задул свечу – и все. И одной доброй душой на свете стало меньше.

Казалось, она будет жить всегда, никому не мешающая и вечно всем необходимая. В последние годы она сильно сдала, мало двигалась, похудела, буквально высохла, плакала, встречая внуков, плакала, провожая их, но в глазах горел все тот же огонек заботливости и доброты, а губы виновато улыбались, будто она стеснялась своей беспомощности и еще более того, что живет так долго.

И вот ее не стало, и в ее старом доме, да и в той части Пскова, где знали Ульяну Георгиевну, поселилась печаль.

Жила бабушка Ульяна в древнем квартале Запсковья, недалеко от церкви Козьмы и Демьяна с Примостья, в собственном бревенчатом доме, построенном еще в середине девятнадцатого века прапрадедом Ильей. Теперь этот дом осиротел и как-то сразу постарел, осел и потемнел, будто из него вынули душу. Впрочем, так оно и было. Дом знал, что никто не заменит хозяйку, кто бы здесь ни поселился.

На похороны Кирилл приехал последним из всех родственников, сестер и братьев. Работал он начальником отдела оперативного реагирования ФСФР – Федеральной службы финансовой разведки при Министерстве финансов – и с трудом добился разрешения на выезд из столицы в Псков на два дня.

Кириллу Ивановичу Тихомирову пошел сорок первый год. Родился он в июне тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года в Пскове, там же закончил школу и политехнический институт. Затем пятнадцать лет проработал в Службе внешней разведки (сфера деятельности – анализ

финансовых потоков европейских стран) и уволился из СВР после расформирования отдела. Затем был востребован Службой финансовой разведки России и, проработав там два года, возглавил отдел оперативного реагирования.

Из всей обширной семьи Тихомировых Кирилла отличали целеустремленность, самостоятельность и вера в себя. Он был открыт всему новому, изобретателен, склонен к анализу, любил все классифицировать и раскладывать по полочкам, что не раз помогало ему в жизни. Вместе с тем он обладал великолепной реакцией, отказывался от второстепенных вещей ради достижения поставленной цели и умел обходиться минимумом необходимого, что не раз выручало его в экстремальных ситуациях.

Родившись ребенком хилым и болезненным, Кирилл начал в шесть лет заниматься физкультурой, увлекся самбо, потом другими видами боевых искусств и в двадцать восемь лет стал чемпионом Европы по дзюдо в среднем весе. Еще через десять лет он получил титул «сокола соколов» по русбою, хотя мало кто знал об этом: посвящение в «соколы» не афишировалось адептами русбоя. Да и работал Кирилл тогда в сверхсекретной конторе, закрытой не только для журналистов и широкой общественности, но и для большинства властных структур.

Выглядел он моложе своих лет. Метр восемьдесят четыре. Развернутые плечи, приятная осанка, темные волосы, короткие, но пышные. Продолговатое лицо, прямой нос, подбородок с ямочкой и спокойные внимательные серые глаза, иногда вспыхивающие ледяным блеском предостережения. Что бывало редко. Весь облик Тихомирова создавал удивительное впечатление надежности, спокойствия и непробиваемой уверенности в себе. Что вполне соответствовало истине. Единственное, чего Кириллу не хватало в жизни, по его собственному мнению, – это умения быстро завязывать теплые, дружеские отношения, а по оценке начальства – интереса к политической жизни. Хотя сам Кирилл недостатком это не считал.

Похороны бабушки Ули состоялись во вторник третьего марта на старом кладбище в Запсковье. О месте похорон договаривались родичи Кирилла в его отсутствие, ждали только его, и как только он загнал машину во двор дома, похоронная процессия двинулась в путь. Решено было пронести гроб с телом Ульяны Георгиевны по улице, где ее все знали, потом погрузить в автобус и уж затем ехать на кладбище.

Шел двенадцатый час дня, везде еще лежал снег, мороз держался на уровне десяти градусов – весна и не думала возвращаться на Псковщину, – однако люди терпеливо шагали за гробом и молчали, вздыхая. Оркестра не было. Бабушка Уля не терпела шума и громких проводов.

У автобуса толпа начала расходиться, остались только те, кто должен был ехать на погост, всего шестнадцать человек, считая и Кирилла. Машин на всех не хватило. Пришлось возвращаться к дому бабушки, где ее соседки начали уборку и подготовку к поминкам. В машину Кирилла сели трое: сестра Люда, тетка Валя и бабушка Степанида. Остальные разместились в автобусе – отец и мама Кирилла, двоюродные сестры и братья, дядька Довмонт и две тетки – и в машине Михаила, старшего брата Кирилла.

До кладбища доехали не быстро: гололед и снег не способствовали передвижению процессии; подождали, пока сторож откроет замок, заехали на пятачок за воротами, откуда гроб снова на руках отнесли в маленькую церковь при кладбище. Отпели Ульяну Георгиевну скоро, тихо и до обидного буднично. Тетки и сестра всплакнули, а Кирилл чувствовал себя неуверенно и не знал, куда девать руки со свечой, с которой горячий воск все время капал на пальцы.