Время, вот твой полет - Брэдбери Рэй

Хлоп! Это уже ловушка кетчера.

Коснер обернулся, вперился в нее взглядом.

Кетчер, как мастер черной магии, посверкивая белыми зубами, раскрыл свои словно надраенные до блеска перчатки. Растущим белым цветком оттуда выпростался бейсбольный мяч.

— Снова страйк! — сквозь зной откуда-то издалека объявил судья.

Джимми Коснер положил биту на землю и упер веснушчатые руки в бедра.

— Надо понимать, я пропустил правильный мяч?

— Именно так надо понимать, — подтвердил судья. — Возьмите биту.

— Возьму, чтобы шмякнуть вас по башке, — прорычал Коснер.

— Либо играйте, либо идите в душ!

Джимми Коснер набрал побольше слюны, хотел плюнуть, но передумал, сердито сглотнул и только выругался. Наклонился, поднял биту и положил ее на плечо, как мушкет.

И вот на Коснера снова летит мяч! Только что маленький орешек — и вот уже большущее яблоко. Ж-жах! С мощным щелчком его настигла желтая бита. Мяч взмыл к облакам. Джимми понесся к первой базе. Мяч завис в небе, будто раздумывая о законе всемирного тяготения. На берег озера накатилась волна. Толпа неистовствовала. Джимми стремительно бежал. Мяч, все-таки решившись, полетел вниз. Однако прямо под ним оказался гибкий кремовый негр, он хотел поймать мяч, но неудачно. Мяч покатился по газону, но кремовый тут же его подхватил и бросил на первую базу.

Джимми понял, что сейчас его выведут из игры. И ногами вперед впрыгнул на базу.

Все увидели, как каблуки его врезались в лодыжку Большого По. Все увидели кровь. Все услышали крик, визг, увидели, как тяжелыми клубами вздымается пыль.

— Я верно сыграл! — протестовал Джимми две минуты спустя.

Большой По сидел на земле. Вся команда темнокожих стояла вокруг. Доктор опустился на колени, ощупал лодыжку Большого По, пробормотал:

— М-да. Плохо дело.

Вот он намазал лодыжку какой-то мазью и перевязал белым бинтом.

Судья окинул Коснера холодным, презрительным взглядом.

— Идите в душ!

— Еще чего! — вскричал Коснер. Он стоял на первой базе, пыхтя и надувая щеки, уперев веснушчатые руки в бедра. — Я сыграл верно. И остаюсь в игре, господь свидетель! Чтобы меня вышиб из игры какой-то черномазый!

— Он вас и не вышиб, — сказал судья. — Вас вышиб белый. Это я. С поля!

— Он уронил мяч! Почитайте правила! Я сыграл верно! Коснер и судья пепелили друг друга взглядами. Большой По поднял глаза от своей распухшей лодыжки. В голосе послышались бархатистые, ласковые нотки, глаза ласково посмотрели на Джимми Коснера.

— Господин судья, он сыграл верно. Пусть останется в поле. Он сыграл верно.

Я стоял рядом. И все слышал. Мы, мальчишки, побежали на поле, посмотреть поближе. Мама кричала, чтобы я вернулся.

— Да, он сыграл верно, — повторил Большой По.

У цветных как по команде вырвался вопль протеста.

— Эй, брат, ты что несешь? В голове помутилось?

— Я же вам сказал, — ответил Большой По спокойно. Посмотрел на доктора, который накладывал повязку. — Он сыграл верно. Пусть остается в поле.

Судья чертыхнулся.

— Ну и пожалуйста! Пусть остается!

И гордо зашагал прочь — спина напряжена, шея раскраснелась.

Большому По помогли подняться.

— На эту ногу опираться не стоит, — предупредил доктор.

— Идти я могу, — без нажима прошептал Большой По.

— Но играть лучше не надо.

— И играть могу, — сказал Большой По ласково, но уверенно, покачал головой, а под белками глаз подсыхали бороздки влаги. — Хорошо сыграю. — Взгляд его был устремлен в пустоту. — Очень хорошо.

— О-о, — вырвалось у цветного со второй базы. Странный, неожиданный звук.

Все цветные посмотрели друг на друга, на Большого По, потом на Джимми Коснера, на небо, озеро, зрителей. И неторопливо разошлись по своим местам. Большой По стоял на здоровой ноге, почти не опираясь на подбитую. Доктор было возразил, но Большой По отмахнулся от него.

— Бьющий, приготовиться! — скомандовал судья. Мы вернулись на трибуны. Мама ущипнула меня за ногу — почему мне не сидится на месте? Между тем потеплело. На берег выкатились еще три или четыре волны. За проволочным ограждением вспотевшие дамы обмахивались газетами, а мужчины подвинули свои копчики к самому краю деревянных скамеек и, приложив козырьком руки к нахмуренным бровям, смотрели на Большого По, красным деревом возвышающегося над первой базой, а Джимми Коснер стоял в гигантской тени этой темной махины. Били наши. Начинал молодой Моберг.