Телечеловек - Кашшаи Ференц

— Если говорить начистоту, — перебил я его, — я и сам сгорал от любопытства. И, как ищейка, выслеживал каждый ваш шаг, следил за каждым поступком.

Теледвойник помрачнел.

— Это бы еще полбеды, но вот когда за ищейкой следуют вооруженные полицейские…

У меня пересохло во рту.

— Ваша любознательность мне понятна, — продолжал он. — В вас пробудился обостренный интерес к собственной жизни. И вызвал его я. Да, я поставил перед собой именно эту задачу и достиг ее.

— В чем же вы видите смысл жизни?

Он бросил на меня пронзительный взгляд.

— Вы опять за свое? А я-то думал, что для вас это пройденный этап. Скажите, профессор, откуда у вас такой скептицизм? Перед вами сидит некто, всем своим существованием обязанный вам! Понимаете, вам одному! И разве одно то, что он рассуждает с вами о смысле бытия, ничего не говорит вам? Неужели даже этого вам мало?

Он встал и подошел к окну. Я молча ждал. После некоторого раздумья он неторопливо повернулся ко мне.

— Пора бы вам понять, что смысл бытия — сама жизнь. А за жизнь, полнокровную, радостную, достойную человека, надо бороться. Люди должны воевать не друг с другом, а ради человека, во имя высших идеалов всего человечества. Вот в чем смысл жизни.

Подперев кулаками голову, он сел и весь подался вперед, словно намереваясь сдвинуть с места какую-то тяжесть. Затем снова встал и выпрямился во весь рост.

— Простите, я немного увлекся. Однако, если позволите, я продолжу. Мы скоро кончим. Вам неясно, каким образом я обрел самостоятельность. А помните, в процессе экспериментов вы упорно концентрировали свое внимание на одной конкретной задаче? С этой целью вы знакомились со специальной литературой, размышляли над решением научной проблемы, консультировали своих сотрудников. И только в момент моего «оживления» вы на какое-то мгновение оказались не столь целеустремленным. Ваш ум и ваша воля не были сосредоточены на какой-то определенной проблеме, вы размышляли о смысле жизни в целом и своей, в частности. Словом, мысли ваши витали где-то далеко.

— Вы умышленно подчеркиваете «витали где-то далеко»?

— Да.

— Следовательно, именно этим объясняется то, что вы сами где-то «витали»?

— Разумеется.

По лицу теледвойника пробежала тень, а едва заметная улыбка казалась печальной.

— Теперь вы успокоились, профессор? Постигли наконец тайну моего зарождения?

— Не совсем.

— В тот момент вы восстанавливали в своей памяти воспоминания далеких лет, вспомнили все пережитое… Именно в этом состоянии вы стали передавать мне биотоки своего мозга. Помните телерекордер?

— Разумеется.

— Прежде чем запрограммировать свою лекцию, вы включили телерекордер. Так?

— Совершенно верно. Я хотел зафиксировать изображение.

— Вот видите! Это удалось, вы сами в этом убедились. Итак, второй фактор, обусловивший необычайный эффект и дающий ключ к разгадке, — это телерекордер. Когда вы включили программное устройство, я должен был исчезнуть с экрана. Ведь так?

— Да, да… все ясно!

— Но этого не случилось, так как зафиксированное на ленте телерекордера изображение подверглось воздействию передаваемых биотоков.

Я притушил сигарету. Табачный дым оставил во рту горьковатый привкус, с непривычки меня мутило. Точь-в-точь как в тот раз, когда я, десятилетний мальчишка, решил тайком от отца покурить в чулане, но был пойман с поличным. Как сейчас помню его слова: «Ну-с, молодой человек, — сказал он, — сигарета пришлась не по вкусу? Тогда, может, попробуем гаванскую сигару?..»

— Теперь, кажется, я понимаю, отчего вы решили вести неравную борьбу, но… — я запнулся.

— Продолжайте, — бросил теледвойник.

— Не обижайтесь, но коллективистская идея… Не помню, чтобы я придерживался в молодости подобных взглядов.

— Коллективистская, или коммунистическая, идея — это идеал общественного строя, основанного на солидарности и единомыслии равноправных членов общества.

— Но единомыслие, то есть полная тождественность взглядов… не превратит ли она человека в автомат? Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать? Прошу вас, не принимайте это на свой счет: мне меньше всего хотелось бы уязвить вас.

— Ничуть. Ведь мы уже выяснили, что, в сущности, я только ваша аккумулированная творческая энергия, стало быть, способен подойти и к этой проблеме с научных позиций. Конечно, вы, профессор, нечто меньшее и вместе с тем большее, чем я… Вы еще не дошли до понимания идеи рационально организованного общества, но уже осознали, что по определенным вопросам разноречивые взгляды и толкования недопустимы.