В когтях каменного века - Емец Дмитрий

– Мне пора отнести коренья! Мама ждет. Нужно кормить младших братьев! – крикнула она.

У Камышовых Котов не были приняты поцелуи, и они просто прикасались щеками в знак доверия. И теперь Агам стоял, покраснев, как сваренный рак, а Омра подпрыгивала рядом, становилась на цыпочки, вертелась и старалась заглянуть брату в глаза.

– Что она сделала? Она тебя укусила? – допытывалась она.

– Нет.

– Раз не укусила, тогда ты ей нравишься и ты, когда станешь воином, сможешь жениться на ней! – решительно заявила девочка. Она хоть и была маленькой, но постоянно крутилась около взрослых женщин, слушала их разговоры и кое-что начала понимать.

Агам отошел за большой камень в стороне от пещер, где у него была секретная укромная лазейка, о которой знала только Омра, и стал доделывать свою острогу. Он думал об Уюке и о том, что теперь у них с матерью могут начаться серьезные неприятности. Вряд ли, конечно, братья и отец Уюка, взрослые охотники, которые знают, как выглядят настоящие раны от медвежьих когтей или ударов копыт лося, придадут значение ничтожной царапине, но мать Уюка, толстая грубая женщина, которую боится половина племени и которая нянчится со своим недорослем и не разрешает ему даже охотиться, может всерьез отравить жизнь Рынне.

Агам закончил затачивать острие своего гарпуна и взвесил его на руке – кажется, получилось что надо. Еще несколько зазубрин – и ни одна рыбина не соскочит, будет чем накормить мать и сестру, пока в реке остался лосось. Нужно только проверить, как гарпун полетит и будет ли точным бросок, хорошее ли древко он подобрал и не нужно ли еще больше утяжелить его конец с помощью каменных осколков.

Ждать ему пришлось не очень долго, вскоре рядом в воде показалась тугая горбатая спина рыбы. Агам размахнулся, перехватил гарпун за середину древка и бросил его в лосося. Он попал в цель, и рыбина рванулась, вспенивая хвостом воду. Мальчик видел, как древко гарпуна торчит в рыбе, мечущейся из стороны в сторону. Вскоре обессилевший лосось перестал биться, и Агам, прыгнув в воду, вплавь добрался до остроги и вытащил рыбу на берег. Она была тяжелая и большая – около трех локтей в длину. Вполне хватит на сегодняшний обед и даже на половину завтрашнего дня, если запечь ее в углях костра.

Довольный сделанной острогой, которая его не подвела, Агам пошел к их пещере, неся гарпун, а сзади Омра с важным видом, подражая женщинам, которые сопровождают мужей и братьев с удачной охоты, тянула на плече рыбину, хвост которой бил ее по спине.

– Рынна, я сделал новую острогу и добыл лосося! – крикнул мальчик, заглядывая в пещеру.

Но мама почему-то не ответила, а продолжала, сидя у костра, раскачиваться.

Лицо ее распухло от слез.

– Здесь только что была Гырка. Она заявила, что мой сын хотел убить Уюка острогой и сегодня вечером на совете племени, когда мужчины вернутся с охоты, она будет требовать, чтобы моего сына изгнали из племени.

– Но я ударил его не острием остроги, а только древком! Царапина пустяковая! – возразил Агам.

– Род Уюка имеет большой вес на совете, они вполне могут настоять, чтобы тебя изгнали, хоть ты еще и не прошел обряда посвящения в мужчины. Все будет зависеть от того, чью сторону примет вождь, а ведь его жена – родная сестра Гырки, – сказала Рынна.

Мальчик вспомнил, что существует закон, по которому члены племени не могут применять друг против друга оружие. Правда, закон этот нередко нарушался, и взрослые мужчины убивали друг друга в стычках, но если победитель храбр и силен или принадлежит к влиятельному роду, то закон, разумеется, обходят и все делают вид, что никакого кровопролития не произошло, а убитый сам случайно натолкнулся лбом на каменный топор или нечаянно упал на копье. Но если применивший оружие из слабого рода или если вождь примет сторону потерпевшего, то напавший может быть наказан смертью или изгнанием.

Обычно взрослые снисходительно относились к дракам мальчишек и не считали ссадин, но тут случай особый. Оба, и Агам и его мать, знали, что вождь – двоюродный брат Гырки, а его жена – сестра, а мать Уюка очень мстительна. К тому же она давно ополчилась на Рынну за то, что та не отдала ей кремень и спрятала его. Гырка не раз врывалась к ним в пещеру, когда в ней никого не было, и хотела украсть кремень, но найти его не могла.

Теперь она и ее ноющий отпрыск, конечно, сделают все возможное, чтобы уговорить вождя изгнать Агама из племени, а вождь стар и, чтобы удержаться у власти, избегает ссор с влиятельными родами, делая все по их указке, не говоря о том, что с Гыркой его связывают родственные узы.

Агам понимал, какие серьезные тучи над ними сгустились.

– Ты должен пойти к колдуну и поговорить с ним! Если он захочет, отдай ему кремень, – твердо сказала Рынна и вложила мальчику в руку высекающий огонь камень. – Если колдун сегодня вечером не примет твою сторону, тебя изгонят из племени, а это почти верная смерть.

Мать говорила сдержанно, но сын понимал, что она волнуется. В пещерные времена человек относился к смерти спокойно, так как она всегда была где-то рядом. Почти каждую зиму мор и голод уносили до четверти всего племени, и самые слабые, чаще всего дети, женщины и старики, умирали. Мужчины же погибали на охоте или от полученных ран, на них часто нападали соседние племена или охотники за женами, и тогда в междоусобных стычках многие воины находили свою смерть.

Редко кто доживал до сорока весен, а если кто-нибудь успевал достичь сорока пяти или пятидесяти весен, то это считалось редкой удачей.

Самым старым в племени был колдун, ему было более пятидесяти весен, и никто даже не помнил, когда он родился. Некоторые говорили, что колдун общается с Духами Огня и Воды, что он разговаривает с медведями на их языке и сам иногда превращается в медведя. Кто-то в это верил, кто-то нет, но все побаивались его и приходили к нему с подарками и подношениями, когда кто-нибудь заболевал или долго не было добычи.

Колдун нашептывал заговоры, прыгал вокруг костра, давал больным какие-то травы, от которых они иногда поправлялись, а иногда нет. Если они умирали, то колдун говорил, что Дух Смерти взял свое, и при этом важно хмурил брови и оглядывался куда-то в темный мрачный угол своей пещеры, где лежали черепа – волчьи, медвежьи, оленьи, человеческие – и висели пучки сухих трав.

Колдун умел предсказывать погоду и когда начнется нерест лосося. Если рыба долго не шла, то опять шли к колдуну, он крутил над головой камень на веревке, издававший свистящий звук, надевал вывернутую медвежью шкуру и что-то кричал, призывая Духа Реки послать им рыбу. Иногда после этого лосось действительно появлялся, и тогда это была заслуга колдуна. Если же рыбы не было, то все знали, что Дух Реки прогневался на племя за то, что ему давно не приносили жертв.