Карточный домик. США глазами фантастов - Корнблат Сирил

— Мисс Колт, постарайтесь не употреблять непристойных выражений.

— Но ведь это и была лачуга! Мы прожили там все лето, а потом явились люди, которых нанял мой дядя, и увезли меня домой. Не представляю, как Эдди добрался сюда — ведь у него не осталось ни гроша. Это было чудесное лето. Днем Эдди возился в саду или удил, а я оставалась дома, и стряпала, и стирала, и даже штопала его одежду…

— Мисс Колт, если вы не перестанете употреблять подобные выражения, вас привлекут к ответственности за неуважение к суду.

— Извините, ваша честь. Но право же, это было очень весело. А вечером перед сном он учил меня читать. Я и сейчас еще умею. Он захватил с собой несколько разных книг и читал их по часу без перерыва. Смешно, конечно, но, по-моему, он действительно любил читать.

— Вы свободны, мисс Колт!

К свидетельнице подошел человек в белом халате, бережно вывел ее из зала суда на улицу и усадил в лимузин, который ждал там, чтобы отвезти ее назад в клинику для душевнобольных «Золотой покой», куда она была помещена по настоянию родных.

Прокурор встал, готовясь произнести заключительную речь, и на галерее опять разгорелись страсти. Появление на скамье свидетелей мисс Колт вновь подняло ставки на оправдание, а после того как обвиняемый отказался отвечать на вопросы своего защитника, букмекеры совсем уже не знали, что им думать и как менять ставки.

Судья призвал присутствующих к порядку.

Точно два перископа, поднимающиеся из океанской глубины, глаза прокурора возникли над розовыми складками жира и холодно уставились на присяжных.

— Господа присяжные! — начал прокурор. — Обвиняемый Эдвин Лоллард повинен во многих преступлениях. Сегодня вам будет предложено рассмотреть одно из них. Возможно, вам покажется, что преступление, за которое его судят, — отнюдь не самое тяжкое из тех, которые он совершил. Но закон, господа присяжные, не допускает расширительного толкования, а согласно закону Эдвин Лоллард виновен лишь в одном преступлении. Он не виновен в превышении грамотности, ибо грамотность не есть преступление. Некоторые из благороднейших деятелей нашей истории были грамотны: те, кто подписал Декларацию независимости, Авраам Линкольн, Дуайт Эйзенхауэр и еще многие другие. Книги вовсе не обязательно оказывают разлагающее влияние, и мне хотелось бы указать для протокола, что лично я книги одобряю. Я читал их немало — нередко с удовольствием — и не презираю людей, которые читали больше меня.

Конечно, чтение книг, как и многие другие безобидные занятия, может перерасти в крайность, а любая крайность — это зло. Весьма возможно, что у обвиняемого грамотность превратилась в порок. Но в порок, не наказуемый законом. Прошу вас помнить об этом, господа, когда вы будете выносить свой вердикт.

Обвиняемый не виновен и в банкротстве. Если бы дело обстояло так, это скорее говорило бы в его пользу, ибо свидетельствовало бы, что в своем позорном падении он все же сохранил какое-то чувство собственного достоинства. Но именно это чувство совершенно отсутствует у обвиняемого. Вам всем, возможно, знакома история Билли Соль-Эстеса, одного из величайших светочей духа двадцатого века. В пору своего наивысшего взлета Билли не имел ничего, кроме долгов, но должен он был миллионы! Обвиняемый же не имеет ничего, даже долгов! Он попросту неимущий, он — нищий!

Обвиняемый согласно закону не виновен ни в присвоении чужого имущества, ни в растрате. Деньги, которые он промотал таким чудовищным способом, в определенном смысле не принадлежали ему — они принадлежали Братству святого Франциска. Но согласно букве закона Братство это не может владеть собственностью. Продавая имущество Братства и топя суда, обвиняемый бессовестно обманул своих доверителей, но преступления он не совершил. Как могу я, господа, просить вас не принимать во внимание подобный мерзостный поступок, когда вы будете решать его судьбу? Но я обязан просить вас об этом. Закон не допускает расширительного толкования, господа присяжные, и иногда он бессилен.

Так неужели Эдвин Лоллард избежит кары из-за казуистики судопроизводства, из-за негибкости закона и капризов логики? Неужели он уйдет от наказания с помощью спасительных лазеек? Нет, господа, к счастью, это ему не удастся. Ибо Эдвин Лоллард повинен в гнуснейшем преступлении, и закон объявляет его виновным. Как объявите и вы, господа.

Обвиняемый виновен, самым непростительным образом виновен в преступной бедности.