Одинокий дракон - Шумилов Павел Робертович

— Хотите поиграть со мной как кошка с мышкой?

— Может, я глупый дракон, но я не понял…

— Чего не понял?! Чего не понял? — Только бы не заплакала. — Против вашей сотни тысяча наших была. Сам магистр выступил! Десяти дней не прошло, а вы на солнышке загораете, вина, закуски, трёп о пустяках. Что получается? Где наша тысяча? Нету! Сгинула! Вы меня за дурочку не держите, я жизнь со всех сторон видела! Если отпускаете меня, значит я последняя осталась.

— Ты думаешь, что мы всех ваших уничтожили?

— Я знаю магистра. Не надо мне говорить, что вы с ним подружились. Он не отступает. Если вы здесь загораете, значит он разбит!

— Тогда зачем тебя отпускаем?

— Чтобы рассказала всем, какие вы крутые да благородные. Мол, с женщинами не воюете, даже со шлюхами. Тысячу мужиков положили, а единственную шлюху не тронули. Даже ручку подлечили. Нет, скажешь?

— Всё ясно. Как бы тебе, Энни, попроще объяснить… Твоя ошибка в том, что ты считаешь нас очень сильными. А мы чрезвычайно сильные. Сильные настолько, что нам даже не надо кого-то убивать. Представь себе выводок щенков. Бегают, под ногами путаются, ботинки грызут, писают, где попало. Кто-нибудь их за это будет убивать? Нет. Если уж очень нашкодят, возьмёт за шкирку, посадит в коробку. Кстати, ты не единственный щенок с отдавленной лапкой. Ещё один был, без трёх пальцев. Ему тоже лапку подлечили.

— Я вам не верю. Я хочу их видеть.

— Кого сначала? Тех, кто в монастыре остался, или тех, с кем ты была?

— Мою роту.

Даю приказ компьютеру, и на большом экране появляется стена монастыря. Древняя, облупившаяся. Это не Литмундский монастырь, тот как конфетка.

— Где люди? — спрашиваю у компьютера.

— Люди за стеной.

— Покажи запись.

На экране появляются ворота монастыря. Из них выходят человек двадцать нормально одетых монахов и пятеро в костюмах «Нищий в лесу» — подобие доспехов, сплетённое из полосок коры на манер лаптей, снизу мешковина. Пятёрка уходит в лес, и вскоре оттуда появляется колонна наших церкачей. Фасоны одежды не особенно различаются, но насчёт оружия фантазия у людей работала. Кроме луков, копий, палиц и дубин появились арбалеты, каменные топоры с заострённым концом топорища — можно рубить, можно колоть, нунчаки, что-то типа багров и много всякого, чему я даже названия не знаю. Десять человек несут на жердях разрубленную тушу лося. Вышедшие из леса оживлённо переговариваются с местными. Через некоторое время все скрываются за стеной, и ворота со страшным скрипом закрываются.

— Это же Пиитетова пустынь! — Энни поражена. — За горами. До неё две недели по перевалам…

— Если хочешь, Лира тебя туда отвезёт. Через полчаса там будешь.

Энни осторожно ощупывает экран левой рукой. Правую бережно прижимает к животу.

— Это как зеркало, да? Там стоит, а тут видно?

— Не совсем так, но близко. Показать, что в вашем монастыре происходит?

— Да-а.

Переключаюсь на Литмундский монастырь. Шесть человек изучают таран на огромных деревянных колёсах. Колёса и оси подгнили, и вся конструкция рухнула на бок. Один из церкачей достаёт нож и отрезает кусок колеса без всякого усилия, как ломоть от буханки хлеба.

— Мы подумали, что эту осадную технику вы приготовили против Лиры, и решили, пусть она сгниёт побыстрее, — объясняю я Энни.

— Вы можете видеть всё, что происходит? Где угодно?

— Ну, не совсем где угодно, но если дашь нам час-другой на подготовку, то, думаю, покажем, что попросишь. — Выдаю на экран запись полёта к замку Деттервилей. Снято носовой камерой вертолёта в солнечную погоду. Как сегодня, только жёлтых листьев меньше.

Машинально Энни берёт со стола яблоко, но тут же осторожно кладёт назад.

— Спасибо, что всё показали, сэр Дракон. Спасибо, леди Тэрибл, что… Можно, я уеду?

— Можно. Конечно, можно. Всё-таки не хочешь остаться, осмотреться. Потом больше рассказать своим сможешь.

Качает головой и медленно идёт к лошади.

— Постой, ты мячик забыла! — Лира срывается с места, догоняет, сует в руку мячик. — Тебе пальцы тренировать надо, — идёт назад, садится на край шезлонга.

Энни отвязывает лошадь.

— Не получилось, — говорю я. — Видимо, мы не обаятельные. Брат Амадей обаятельный, а мы нет. У меня половины зубов нету, у тебя синяк на попе. Кто же таких полюбит?

— Да при чём тут синяк! — Лира не хочет включаться в игру. — Разве за это любят?… Ой, Коша, я знаю. Если не сработает, я свой хвост съем! Фу ты, от тебя наберёшься…