Плацдарм - Недозор Игорь Владимирович

Хранитель казны, семеня то впереди, то сбоку, время от времени принимался давать пространные пояснения. Может, чтобы лишний раз подчеркнуть свою значимость, может просто потому, что ему прежде было не с кем обсудить эту тему — или просто выслуживаясь перед новыми господами.

— Вот золотые княжества Тоусан, — тыкал коротышка в узкогорлый сосуд, набитый неровными тусклыми овальными пластинками. — Скверное золото, с примесями, из речных россыпей… Взято в Пятом Северном походе, кажется, при отце нынешнего… простите, тысячники, бывшего Сына Бездны.

— Это — из серимской казны, — журчал он через пару минут, когда воины перешагивали через невысокие каменные сундуки, где переливались мелкие желтые чешуйки. — Дань позапрошлого царствования, должно быть.

Вот глазам их предстали небольшие серебряные чаши ажурной работы, наполненные серебряными же брусочками.

— Это выкуп за князя Кеосса — превосходное серебро из горных рудников, выплавлено на лучшем древесном угле. А вот чеканка плоховата — там бьют монету как в старину, уже с полтысячи лет без изменений.

— А вот, — восхищенно вздохнул вельможа, когда они миновали кладовую, где в нишах были уложены штабеля массивных квадратных монет отливающих красным, — это большая редкость: священные деньги Идарского царства. Ими может расплачиваться только царь или богатейшие вельможи, и намывается оно из морского песка, поднятого с глубины…

Они шли, а их проводник сыпал названиями.

Монеты и украшения всех эпох рухнувшей только что страны злобного бога. Серебро черное от времени и сияющее свежим блеском, золото всех оттенков.

Кладовым, казалось, не было конца. Это был целый дворец — дворец золота и серебра, блеска драгоценностей. Все собиралось больше тысячи лет — с тех самых пор, как поклонники Черного Солнца нашли Лабиринты и научились их использовать. И вот теперь должно было стать собственностью Госбанка, а то и украсить собой Алмазный фонд. Ну и, разумеется, пойти на установление в Сарнагарасхале дружественного Советскому Союзу народно-демократического режима, — усмехнулся Сентябрьский.

Военачальники невольно замерли, глядя на установленную на особый постамент пирамидальную шапку из золота, низ которой был сплошь выложен аметистами. Выше шел рубиновый ярус, еще выше — бриллиантовый. Сверху же сиял звездчатый сапфир размером с небольшое яблоко.

— Это венец владыки царства Кур, — сообщил хранитель. — Там, где-то должна храниться еще и засушенная голова последнего тамошнего царя…

А вот — с другого постамента он поднял шкатулку размером с небольшой чемоданчик, — это тоже из его казны.

Что-то проделав, он поднял крышку, и все невольно охнули.

Шкатулка была доверху набита крупными изумрудами чистейшей воды и великолепной огранки.

— О, это великая вещ! — молитвенно сложил пухлые ладони хранитель сокровищ. Эти камни были добыты и огранены еще до начала Великих Битв… Страна Тикс, где добывались они, ныне под водой…

Тут сердце начфина, наконец, не выдержало, и он взял шкатулку под мышку.

— А тут что? — полковник указал на большую каменную дверь, по обе стороны коей стояли малахитовые изваяния драконотигров (или тигродраконов).

А там то, что больше заинтересует вас — почтенные чародеи! — низко поклонился казначей Дэр-Кору. Это магическая кладовая — самая большая в империи.

— Что-то я ничего не чую! — принюхался шаман.

— Она хорошо защищена, — с гордостью сообщил хранитель.

Он извлек длинный ключ, как-то странно блеснувший, и распахнул дверь.

Внутри оказалось небольшое помещение, заставленное теми же сундуками. Но шаман подозрительно принюхавшись, остановился на пороге.

Я хочу взять четвертую часть этого по выбору! — торопливо пробормотал он. Народ Степи должен получить свою долю магических сокровищ — тем более — злой взгляд на казначея, многие из них были награблены у его предков.

— Я не возражаю, почтеннейший, — пожал плечами Сентябрьский.

В конец концов — это справедливо — ибо неизвестно: как бы пошли боевые действия без шаманов.

Тем временем хранитель распахнул ближайший сундучок. Полумрак рассеяло густое синее свечение, падая на красную медь облицовки стен.

У колдуна отвалилась челюсть, он шагнул к шкатулке, протягивая вперед руки…

— Это Слезы Глубин… Я их забираю в счет добычи!

Глядя на исказившееся в непонятном вожделении лицо Дэр Кору, Сентябрьский решил что пожалуй поторопился дать согласие. Но сделанного не воротишь — как гласила справка, состряпанная в научной группе, не много сыскалось бы грехов в Степи, хуже чем взятое назад обещание.