Теория катастрофы - Горькавый Ник.

Принц посерьёзнел.

— У меня два дела: во-первых, поздравить тебя с Рождеством. Во-вторых… — лицо принца напряглось, а голос стал еле слышен, — хочу тебя предупредить: будь очень, очень осторожна. Я не знаю деталей, но против тебя затевается что-то гнусное. Избегай пустынных мест. Нигде не оставайся одна. Ты слышишь, милая Никки? Нигде не оставайся одна.

Принц помолчал, глядя погрустневшими карими глазами.

— Желаю тебе выжить.

И его лицо исчезло. Шар зашипел в Никкиной руке и растаял бесследным облаком холодного дыма.

Никки с забившимся сердцем встала и подошла к окну. В Школе Эйнштейна охрана была на высоте — в прошлом году зеркальный человек с оружием смог проникнуть лишь в подземный тоннель, но не в сам Колледж. После того случая охрану Колледжа и Шрёдингера ещё больше усилили. Вне Колледжа Никки старается быть только в безопасных местах. Обычно она летает в хорошо защищённое здание Космической Службы. Что она ещё может сделать? Спрятаться в пещере и не выходить?

Арнольд здорово рисковал, посылая ей такое сообщение из вражеского лагеря Южных династий. Он сделал, что мог, и Никки надо прислушаться к предупреждению и быть вдвойне осторожной. Вопрос — как?

Девушка спустилась в холл башни Леопардов. В одном из кресел валялся журнал со знакомой грозной физиономией короля Дитбита на обложке.

Лёгок на помине.

Никки взяла в руки глянцевый таблоид и полистала — династии Дитбитов посвящался весь спецвыпуск. В начале — интервью с королём.

Дитбит-старший был откровенен и напорист:

— Я поддерживаю закон о геносвободе! Я — сторонник ПОЛНОЙ свободы для ВСЕХ людей.

— Как свобода может быть сразу и полной, и для всех? — спросил комментатор-собеседник.

— История знает множество попыток ограничить свободу, — уклончиво ответил король. — Консерваторы запрещали людям верить в богов или в их отсутствие, не давали человеку читать еретические книги, путешествовать или воспитывать детей по его усмотрению… Сколько глупых запретов пережило человечество! Все они окончились неудачей — рано или поздно время сметало барьеры на пути развития человеческой свободы и цивилизации. Думать, одеваться, танцевать не так, как велят традиции, — это наше неоспоримое право! Если ваша свобода не затрагивает права других — вы можете делать всё что угодно.

— Как определить, затрагивают ли наши действия чужие свободы или нет? — подал реплику журналист.

Король гнул своё:

— Генетическая свобода — важнейшая в спектре наших свобод. Я должен иметь право выбрать для своих детей сильное и здоровое тело, мощный мозг, яркие чувства — и тем самым подарить им наилучшую судьбу. Мне запрещают это делать под тем предлогом, что другие люди себе такого не смогут позволить, что мои дети будут слишком умными и красивыми, и это обидит остальных… а некоторые договорились до забавных страхов — что смешанные браки вдруг исчезнут, и возникнет изолированная группа сверхлюдей.

— У вас нет таких опасений?

— Выдающиеся и талантливые люди рождались во все времена, и всегда их окружали зависть и восхищение. Но именно такие люди становились двигателями истории. Почему же, если таких людей станет больше, то человечеству станет хуже? Генетическое разнообразие и изменчивость в человеческой популяции являются залогом выживания нашей расы. Время дорого, мы должны приступить к делу генетического возрождения, пока не стало поздно.

Журналист сказал королю Дитбиту:

— Проблема не в ценности генетических улучшений, а в том, что они будут доступны лишь очень ограниченному числу людей.

— Естественно, что наиболее полно геносвобода будет реализована сначала для немногих, — согласился Дитбит.

— В ущерб интересам других людей? С дискриминацией детей тех родителей, кто не может оплатить геномодификацию?

— Мы — первопроходцы, пионеры направленной генетической революции или биоспидинга… за нами подтянутся и другие! Развитие генетических технологий поставит их на поток, сделает доступными сначала для миллионов, потом для миллиардов.

— А прибыль от рынка генетических модификаций достанется владельцам биотехнологий? — поинтересовался журналист.

— Конечно! Не хотите ли вы отменить право на частную собственность, в том числе — на интеллектуальную? Уж не революционер ли вы?

— Нет, — ответил журналист. — Я озвучиваю мысли, которые циркулируют в обществе.