Голубятня на желтой поляне - Крапивин Владислав Петрович

— Шпи-оны. Не все, а некоторые. Я не знал, какие. Бил все. Некоторые не бились.

— Да чьи шпионы-то?

— Я не знаю. Мне казалось.

— А потом не стало казаться? — хихикнул Юрка.

— Нет, потом тоже. Но я не стал. Гражданин милицейский начальник объяснил…

— Что объяснил? Что тебя по голове тазиком стукнули? — со смехом спросил Юрка.

— Он сказал: «Ерёма, если они шпионы, они люди. Нехорошие, но всё равно люди. А робот не имеет права делать вред людям. Никаким». Я не стал.

— Но ведь они не люди, а просто гипсовые куклы! — крикнул я.

— Разберёмся, — сказал Ерёма. Потом спросил немного другим голосом: — А чего ржёте?

Мы смутились. Разве Ерёма виноват, что не всё знает. Никто же ему не объяснял, что шпионов у нас не бывает.

Вообще-то Ерёма был очень умный. Математику и физику он знал, наверно, лучше наших учителей. И электронную технику. Он изучил эти науки в подвале библиотеки. Но историю он совсем не изучал. В живой природе тоже не разбирался. И писал безграмотно. Такими корявыми буквами, что порой и не разберёшь. Наверно, поэтому он очень интересовался машинкой и любил тыкать в клавиши твёрдым пластмассовым пальцем. Палец часто застревал между клавишами. Ерёма скрипучим шёпотом ругался.

Ерёма был недоволен своей системой. Он рассказывал, что делали его тяп-ляп, чтобы успеть к выставке. От случайного удара голова его перестроилась и поумнела, но конструкция-то лучше не стала. Один раз он долго ворчал, что на корпусе не сделали карманы. Тогда я подарил ему куртку, в которой принёс машинку. Ерёма целый вечер был как именинник.

Скоро Ерёма совсем переселился в «Курятник». Он притащил старый сундук и сказал:

— На свалке старухи совсем заели. Можно здесь устроиться?

Мы не поняли, что за старухи, но Ерёме были рады. Особенно Глеб. Он говорил:

— Хороший мужик, хотя и железный, умница. Оригинал. Откуда у вас такие берутся?

Мы объяснили, что не «такие», а «такой». Потому что Ерёма — единственный в своём роде. Автоматические дворники и контролёры в кино не в счёт. Они практически совершенно безмозглые.

Ерёма со своим сундуком устроился в дальнем углу «Курятника». За сундуком он, как за столом, читал или что-то царапал на бумаге. На сундуке спал: сядет на него, сложит калачом ноги в бутсе и валенке, привалится к стенке и выключится. Только внутри за жестяными дверцами тикает реле времени.

Сейчас Ерёма был не такой, как в недавней молодости. Песен не горланил, разговаривал сдержанно. Бывало, правда, что раздражался, но редко. Если уж очень сильно Юрка начинал донимать его ехидными вопросами.

Юрке почему-то нравилось поддевать Ерёму. Начинал он спокойно, невинно так. Например, говорит:

— Ерёма, а почему у тебя такое имя? Несовременное…

— Так получилось, — отвечает Ерёма и поскрипывает внутри.

— Как получилось?

— Сначала было ЭР-м «А». Электронный робот, модель А. Сокращенно — Эрема. Переделали в Ерёму. Постепенно.

— А что такое «модель А»?

— Значит, начальная. А — первая буква в алфавите.

— А что, собирались строить на все буквы?! — радуется Юрка. — Тридцать три братца-богатыря! Самый умный на букву Ы!

Ерёма опускает голову на ребристой резиновой шее. Потом говорит негромко, будто не Юрке, а себе:

— Мне хватило бы и одного…

Нам почему-то не по себе. Даже Юрке.

— Ладно, старик, ты не обижайся.

— Электронные системы не обижаются, — сухо отвечает Ерёма. И, видимо, это неправда.

Я с досадой гляжу на Юрку и говорю:

— Ерёма, дай ему валенком по копчику, чтобы не болтал!

— Не могу, — объясняет Ерёма с явным сожалением. — Робот не может наносить вред человеку.

— Какой же это вред? Это ему только на пользу!

Ерёма поднимает голову и, кажется, всерьёз обдумывает задачу: вред или польза?

— Но-но, — говорит Юрка и на всякий случай лезет на верхние нары. Туда тяжёлому Ерёме не забраться.

— Вопрос отпадает, — подводит итог Ерёма.

Мы смеёмся. Даже Ерёма весело похрюкивает резиновым носом. И опять нам хорошо вместе.

В «Курятнике» мы собирались обычно по вечерам. Днём у каждого хватало своих дел. У меня, у Юрки и Янки — известно, какие дела: каникулы на дворе. Янка, кроме того, каждый день ходил на музыкальные занятия. Ерёма чистил башмаки прохожим или копался в своём электронном нутре, паял там что-то. Глеб тоже был занят. Начальник станции взял его на временную работу: разбирать старые документы и оформлять стенгазету для пассажиров (которых почти не было). За это Глебу кое-что платили. Он купил себе пару новых башмаков и рубашку.