Безатказнае арудие - Бэнкс Иэн

Горгулья Розбрит смотрит на север но патамушта ана на углу и там ничево не мешает то оттуда видно и на ва100к где па утрам далжно вставать сонце и праявляютца все ниприятнасти приближающевася втаржения, каторае гаварит: Эй, там, привет, скора будим гасить свет.

Ниажиданае затруднение; мистера Золипарии кажитца нет на мести. Стаю на верхушки шаткой лесницы внутри тела Горгульи Розбрит и стучу и калачу в маленькую круглую дверь партаментов мистера Золипарии, но как ни стараюсь, никаково атвета. Нижи миня прилипилась деревяная нлащатка (тоже кстати шаткайа. Йа так думаю што в горади астролагоф/алхимикоф фсе довольно шаткойе), но теперь там какаято старушка скрибет эту чертаву плащатку какойто жуткой гадастью, ат каторай дерево плащатки чуть ли ни растваряитца и становитця ищо более шатким. Но бида ф том, што пары этай гадасти паднимаются вверх пряма мне в нос и у миня тикут слезы ис глас.

Мистер Золипария! кричу йа. Это Баскул.

Нужно было тибе иму саапщить что ты приедишь, гаварит Эргейтс ис сваей каронки.

Мистер Золипария не любит фсякие эти новомодные фстроеные инпланты, гаварю йа ей чихая. Он дисидент.

Мог послать для ниво саапщение черес кавонибудь другова, гаварит Эргейтс.

Да да да гаварю йа раздражаясь ищо сильнее аттаво што ана права. Наверно типерь мне нужно васпользатца маими сопственымы черт бы их драл инплантами, чиво йа стораюсь ни делать кроми как чтобы натключитца к миру миртветцов патамушта хачу быть дисидентам как мистер Золипария.

Мистер Золипария! кричу йа ищо рас. Йа обернул шарф вокруг носа и рта изза товочто пары все иаднимаютца с плащатки.

О, удалбацца и ни жить.

Тут что ктото пользуетца салянай кислатой? гаварит Эргейтс. Па дериву? Голас у ние нидаумивающий.

Ничево аб этам ни знаю, гаварю йа, но тут старушка драит лесничную плащатку какойто ванючей гадастью.

Странна, гаварит Эргейтс. Йа была уверина што он на мести. Йа думаю тибе лутчше спуститца, но тут дверь аткрываитца и йа вижу мистера Золипарию в большом палатенце, а астатки иво валос фсе мокрый.

Баскул! кричит он мне, как жи йа ни дагадался што эта ты! Патом он снидаит взглядам старушку внизу и машит мне рукой штобы йа захадил и йа взбираюсь на самый верх и захажу в глазное йаблако.

Сними сваи туфли парень, гаварит он, если ты наступил на ту дрянь на плащатке, то испортишь фсе май кавры. А когда с этим покончишь, можишь занятца делам и падагреть мне нимного вина. Он шленаит проч заварачиваясь в палатентце и аставляя посли сибя лужи на палу.

Йа начинаю снимать туфли.

Вы принимали вану, мистер Золипария? спрашивай ю йа иво.

А он токо смотрит на миня в атвет.

Мистер Золипария, йа и муравей Эргейтс сидим на балкони радужки правава глазнова йаблака горгульи Розбрит, паглащая саатветственна вино, чай и микраскапическуйу крошечку черствава хлеба. Мистер Золипария сидит в кресле, каторае и само нимнога как глазное йаблако падвешано к риснице навирху. Йа на табаретке рядам с пирилами, а Эргейтс вйедаитца в хлеп, што ей дал мистер Золипария (а йа его чутьчуть увлажнил плефком), а эта целый агромный ламоть ей такой нивжисть не съесть, но ана атрывает крошки и заправляет их сибе в рот пиредними нагами штобы можно была праглатить. Йа слышал как Эргейтс сказала Спасиба мистеру Золипарии кагда он дал ей гарбушку, но йа ни сказал иму што ана умеит гаварить и он вроди как ие ни услышал.

Йа внимательна слижу за Эргейтс патамушта тут ветрино и хатя пат балконом йесть штото вроди сетки и йесли Эргейтс упадет то ни разобьетца, но ана можит правалитца сквоз сетку и даже если и ни убйетца, то патиряитца. Ана такая леганькайа што можит далитеть да самава двара замка, и как мне там ие искать?

Не биспакойся, гаварит Эргейтс. Йа очинь высако-скарастной муравей и сама тибя найду.

(Йа ничиво ни гаварю в атвет патамушто гаварит мистер Золипария и это было бы нивежлива.) Аткраве-на гаваря йа бы предпачел чтобы Эргейтс сидела у миня в кармани, но ана гаварит што хочит надышать воздухам и патом йей нравитца вит.

… эта симвал ни мощи или неуйазвимасти, а какойто закаснефшей ынпатенции и крайней уязвимасти, гаварит мистер Золипатрия, апять имейа в виду замок, што он чаЮО делаит.

Мы живем в глупасти, Баскул, никагда аб этом ни забывай, гаварит он мне, а йа киваю и прихлебываю чай и сматрю как Эргейтс йест свой хлеп.

Ни случайно древний ссылались на жывых и мертвых, гаварит он, атхлебывая ищо вина и кутайась в свой халат (тут немного халаднавата). Жыть значит двигатца, гаварит он. Падвижнасть эта фее. А такии вот штуки (он делает взмах рукой) это признание паражения. Черт пабери, да фсе эта ничуть ни лутше хосписа.