Мой город - Колесова Наталья Валенидовна

Пригрелась и уснула. Под нашим апрельским солнцем не сгоришь — скорее замерзнешь.

А проснулась — чую, что-то не так. Неспокойно.

Так и есть. Сидит на бортике фонтана некто стриженный и этак терпеливо меня рассматривает. Вежливо так. Не приближаясь. Не тревожа.

М-да… удрать?

Смотрю из-под локтя. Стриженный пощурился на солнце и зевнул. Это меня сразу почему-то резко успокоило. Стала обдумывать первую фразу. Стриженный сам мне помог — стукнул чем-то там по камню.

— Не бренчите! — раздраженно сказала я. — Господи, спокойно позагорать не дадут!

Села. Поглядела на свой живот.

— Даже кожа не порозовела… А спина? — вскочила, отвернулась от мэна. — Спина загорела?

(Заодно прикинула расстояние до ближайшей арки — ищи меня, свищи!)

— Нет, — после паузы сказали сзади. — Не загорела.

— А все вы! Ну что вы тут бродите?

Стриженный искоса глянул на меня и стал смотреть на горизонты. Я догадалась, начала натягивать шмотки. Стеснительные, вишь ли, мужики развелись…

— Что вы тут делаете?

— Загораю, — сказала я, не приближаясь.

— И все?

— Думаю. Мысли всякие приходят, знаете…

— Как вы здесь оказались?

— Всегда росла.

— Одна?

— Нет. Сейчас вдвоем. Я и вы. Вы и я.

Мэн оказался жутко терпеливым.

— А кроме вас здесь еще есть люди?

— Вообще-то есть.

— А в частности?

— Нет.

— Вы меня боитесь?

— А вы меня?

— Вы можете ответить хоть на один вопрос?

— А зачем?

Я успела между делом одеться, расчесать волосы и прикинуть еще три варианта убега. Но не убегла. Мэн был мне не понятен. Вроде не придурок, не мафия, и не бродяга, как мы с Быковым. Четвертая порода в городе объявилась.

Кинула я пробный вопрос:

— На комбинате были?

— Нет. А зачем?

— Это местная достопримечательность. Все посещают.

— Да что вы… вот не знал, — пробормотал он. Встал. Невысокий, одного роста со мной, но здорово пропорциональный, крепкий и плечистый. Рожа скуластая, квадратный подбородок, глаза узкие, желтые. Совсем бы супермен, да ямочки на щеках мешают. Хотя он совсем и не улыбается. Спокойный, как удав.

— Вы здоровы? — сказал, подходя. Я отчего-то даже не шуганулась.

— А вы?

— Вполне. Познакомьте меня с вашими…

— Придурками?

— Да, — после паузы сказал он. — Где я вас видел?

— В кошмарном сне, — сказала я. — Оружие есть?

— А что? — спросил мэн.

— Перенимаете мою методу, — засмеялась я. — Сдавайте!

Он подумал, в упор рассматривая меня широко расставленными глазами. Расстегнул куртку, залез куда-то себе под мышку. Достал, вынул «магазин» и протянул мне пистолет на крепкой ладони.

Он оказался тяжелым. Я повертела его, заглянула в дуло.

— Идем?

— Ну, идем…

Мы пересекли площадь, обогнули здание заводского клуба, через парк по узкой асфальтовой дорожке пришли к «гостиничному» домику. Придурков еще не было. Привела я его к себе — сел бочком на кровать — оглядывается и помалкивает. Стала я тишину озвучивать.

— Как вас зовут?

— Шельга, — готовно отозвался он.

— Чего?

— Николай Шельга.

— А чего вы меня так разглядываете?

— Вспоминаю.

— Да ну вас! Опаньки! С рукой что?

Шельга поглядел на свою руку.

— Не знаю.

— Ага! — с удовольствием сказала я. — Веточку где-то обломали?

— Н-не помню… — растерянно сказал Шельга, — а что…

— Руку на стол!

Я смоталась одним духов во врачову комнату, предупредила, принимаясь за операцию — больно будет. Шельга только усмехнулся. Ну, держись, коли такой смелый! Тронула ладонь скальпелем — почерневшая съежившаяся кожа лопнула, хлынула вязкая белая жидкость. Я почувствовала, как напряглось его широкое запястье, подняла глаза — слепо шарит рукой по одежде. Все, думаю, вырубается человек.

— Заканчиваю, терпите! — говорю. А он башкой стриженной мотает и мне под нос какой-то листок сует. Во, думаю, привет! Личность моя. В карандаше на весь тетрадный лист.

— Быков? — спрашиваю я. — Это вам Быков дал?

Аж про руку забыла. А Шельга доволен — улыбается во все тридцать два (или сколько их там?) зуба.