Форма жизни - Ливадный Андрей Львович

— Нет. — Дибров с трудом сохранял видимое хладнокровие. — Все не так просто, Онжи, как тебе кажется. Мы не погибнем, и «Европа» не будет взорвана.

— Я же говорю — ты знал все, ты готовился к этому! А ты спросил меня, хочу ли этого я?! — Онжилай в порыве ярости выхватил пистолет, но Дибров, которого внутри уже трясло от напряжения, совершил такое же движение одновременно с ним.

Они стояли, тяжело дыша, и смотрели в глаза друг другу, а ствол «стайгера» и холодный зрачок штурмового автомата вели свой поединок немигающих, мертвых взглядов.

— Мы уже однажды убили друг друга, Онжи, — собрав остатки хладнокровия, напомнил Дибров. — Давай не будем повторять это?

— А что ты предлагаешь? Превратиться в облачко молекул?

— Нет. Ты прав, я все это время помнил про «Орион», — сознался Андрей. — Я знаком с психологией таких людей, как Майлер фон Браун, и понимал, что единственным нашим шансом после марсианских событий будет именно «Европа». Мы должны улететь, Онжи, так будет лучше и для нас, и для всего остального человечества. Ставки на поверку оказались слишком высоки, чтобы следовать мотивам личной мести. Пойми это, Онжилай, и тогда ты не станешь отрицать, что фон Браун на этот раз перехитрил сам себя: он вычистил Марс и свез всю инфицированную микромашинами технику на борт колониального транспорта, который корпорация держала на приколе по личным мотивам ее управителей. Мы и заточенные на борту андроиды с Марса, обладающие так же, как и Френк, человеческим сознанием, — вот реальный экипаж, которому не нужен сверхглубокий сон. Мы сможем управлять «Европой» и проведем колониальный транспорт через бездну световых лет, чтобы понять — так ли мертва Вселенная, как это казалось Селенитам? Мы сумеем открыть дорогу к звездам, а люди не получат сегодня технологию микромашин, которая для них пока что излишнее зло...

— Ты говоришь как по писаному, Дибров... — зло оборвал его Онжилай. — А что, если я не соглашусь с тобой?

— Тогда мы нажмем на курок, и начнется новый виток реинкарнаций... Только боюсь, что найдется еще один фон Браун, который снова станет править наши судьбы, если они, конечно, состоятся... Ну? Чего ты ждешь?

Он смотрел в глаза Онжилаю, а тот не мог отвести взгляд от похолодевших зрачков Диброва.

Он и Кайл.

Беат и Мари...

Френк и Гоум...

Столетов и Даккар...

— Будь ты проклят, сервеныш! — Онжилай опустил пистолет и в бессильном отчаянии врезал его рукояткой по подлокотнику пилот-ложемента. — Ты победил. Я остаюсь...

Немногим дано понять, кто мы на самом деле и для чего приходим в этот мир.

Бортовая сеть колониального транспорта «Европа» транслировала в эти минуты одно и то же повторяющееся сообщение:

— Внимание. Всем сотрудникам службы безопасности корпорации «Дитрих фон Браун» надлежит срочно проследовать в ангар номер пять. До старта отделяемого спасательного модуля остается девять с половиной минут. Экипаж колониального транспорта не несет ответственности за жизнь тех, кто, вопреки указаниям, останется на борту... Повторяю...

Отделяемый модуль стартовал точно в указанный миг, когда зловещий контур боевого крейсера корпорации уже был различим в объективах оптических умножителей, а спустя несколько минут корма «Европы» осветилась: сопла двигательных установок предварительной тяги, расположенные по периметру темной чаши фотонного отражателя, выбросили слепящие струи реактивного выхлопа.

На дисплее главного поста управления стремительно перемещались колонки данных, за движением которых не смог бы в данный момент осмысленно уследить ни один разум. Ожившие после многих лет консервационного забвения автоматические системы колониального транспорта включились в работу, исполняя свои прямые функции.

Первый толчок ускорения пробежал по переборкам, отсекам и палубам исполинского космического корабля мягкой, вкрадчивой дрожью.

Дибров повернулся вместе со сложной противоперегрузочной системой пилот-ложемента. Лицо Антона Столетова, занимавшего пост по правую руку от командира, было бледным, сосредоточенным. Он не пытался вмешаться в работу автоматики, но следил за ходом процесса со всевозрастающим напряжением.

Остальные — Мари, Френк, Онжилай и Толмачев — временно оставались не у дел — ни у кого из них не было опыта навигации и знания астронавигационных систем, чтобы взять на себя хотя бы минимальный контроль над процессами, протекающими внутри циклопического электронно-механического мира, который, медленно ускоряясь, уходил из точки своей парковки за поясом астероидов.

Впереди их ждал Юпитер, за его орбитой начнется стадия запуска фотонной установки «Европы», а после...

После, за границами орбиты Плутона, разливался бездонный мрак Вселенной.

Яркая точка «Ориона», которая росла на протяжении пяти последних часов, грозя вскоре превратиться в осязаемый контур боевого корабля корпорации «Дитрих фон Браун», начала уменьшаться в размерах, одновременно теряя свой горячечный блеск.

С силовой установкой «Европы» не мог поспорить ни один современный корабль, и догнать колониальный транспорт мог разве что световой луч или электромагнитный импульс...

Канал внешней связи заработал неожиданно, вплетая в звуки главного поста управления свой требовательный тоновый сигнал.

Дибров посмотрел на панель видкома. Он предполагал, что капитан «Ориона» попытается вызвать их, и справедливо опасался попытки вторжения в бортовую сеть «Европы», но характеристики поступающего сигнала, блокированного в данный момент системами сетевой безопасности, соответствовали обычному звонку по мобильной связи.

Последнее прости? Проклятие, посланное вслед? Бессильная угроза? Или все-таки последняя попытка изменить ход событий?

Он не удержался — заблокировал свой терминал, временно отчуждая его от общей бортовой сети, и принял вызов.

Он ожидал услышать голос или увидеть изображение, но ошибся.

Часто замигал привод дешифрующего устройства, и на мониторе перед пилот-ложементом капитана «Европы» появилась короткая надпись.

Андрея прошибла короткая дрожь. Звонок был транслирован с одного из лунных серверов связи.

Машина.

«Жизнь должна быть сохранена и приумножена во что бы то ни стало» — вот что сообщал ему последний, отправленный вслед колониальному транспорту звонок.

Вода и кислород — основу лунных минералов составляют вулканические породы, содержащие от одного до десяти процентов кристаллизационной воды. При нагреве до 300°С вода начинает выпариваться. Присутствующий на современной Луне минерал карбонат кальция по этой же схеме при 400°С разлагается на кислород, углерод и окись углерода. Впервые такая установка была предложена американским физиком Ф. Звицки.