Гугенот - Хуснутдинов Андрей

— Что это? — спросил Подорогин.

— Что?.. — переспросила Клуша, слегка задыхаясь.

Подорогин показал ей мониторчик.

Клуша села за руль и смахнула пот со лба.

— Это… Ну, в общем, так депо курирует границы истории. Вернее сказать, границу между историей и геологией.

— Что — курирует? — не понял Подорогин.

— Раньше, — продолжала Клуша, выруливая с обочины, — отложенных престолопреемников заливали плексигласом. Но когда стало ясно, что через сто — двести лет оргстекло начинает мутнеть, крошиться и все в этом духе, решили использовать натуральный, хотя и дорогущий мумификат — пихтовую живицу. Древесную смолу, которая за несколько миллионов лет становится янтарем, идеальной органической капсулой.

— А зачем мне об этом знать? — удивился Подорогин.

— Как зачем, — последовал такой же недоуменный ответ, — престолопреемник должен быть в курсе.

Когда кладбище осталось позади, Подорогин сказал убежденно:

— С тех пор, как получено оргстекло, ста лет еще не прошло.

Он сразу пожалел о своем возражении — во-первых, он не знал про оргстекло наверняка, а во-вторых, любая попытка разъяснения абсурда, пусть сколь угодно критичная, была лишь косвенным актом его признания.

— Да с тех пор еще и не то прошло, — насмешливо отозвалась Клуша.

Они только что миновали «отбойник» и теперь приближались к кованым воротам «заповедника».

— Что — не то? — не стерпел Подорогин.

— Все, — ответила Клуша.

* * *

В подвале особняка, в предбаннике комнаты, где накануне Подорогин разбил «вымпел» с изображениями Николая Второго и Ельцина, Клуша отперла низкую железную дверь. За дверью оказалась старая, советской конструкции, телефонная будка. Телефона в ней не было, стекла вылетели, да, собственно, и телефонной будкой она больше не была. Что это кабина лифта, Подорогин понял, когда, втиснувшись внутрь следом за Клушей, почувствовал, как опасно, словно роликовая доска, пол подается под ногами. Звуки отзывались эхом из темноты в зазорах между стеной шахты и металлической площадкой. Клуша сказала что-то в раструб переговорного устройства, и лифт, вздрогнув, со скрипом пополз вниз.

Спуск — толчками, с продолжительными и необъяснимыми зависаниями среди глухого цементного колодца — занял минут пятнадцать. При этом кабина ударилась о донный буфер с такой силой, что у Подорогина подогнулись колени. К выходному проему примыкал неосвещенный туннель — точная копия лифтовой шахты, того же квадратного сечения и даже как будто с теми же кабельными магистралями по стенам. Вместо лифта Подорогина и Клушу тут ждал электромобиль для гольфа. Клуша ни с того ни с сего отказалась «рулить бирюлькой», и, если только Подорогин не собирался проделать остаток пути пешком, предложила управление машиной ему. Не говоря ни слова, он полез на место водителя.

Прикрученные проволокой к капоту велосипедные фары едва разжижали тьму. Несмотря на то, что по бетонному полу электромобиль шел легко, почти бесшумно, скорость была черепашьей. Через несколько минут такой езды у Подорогина уже ломило поясницу.

— Привыкай, — сказала Клуша, высморкавшись.

— К чему? — обернулся Подорогин.

Клуша вытерла пятерню полой шинели.

— К этой сопелке, средству передвижения, привыкай. И к тому, что жила эта — коридор власти, по-вашему — единственная дорога между городом и кремлем. Вернее, между городом и дном.

— Между — чем? — не понял Подорогин.

— ДОН, ДНО… — раздраженно передохнула Клуша. — Главное для тебя — что иначе, как через подклет ипатьевский, в кремль не попасть. И к дну к этому коридор власти только и проложен. Разумеешь?

Подорогин медленно, с силой потянулся в спине.

— В общих чертах.

Так они ехали еще километра два.

Туннель упирался в тамбур, чья внутренняя металлическая дверь была оборудована кодовым замком, а внешняя представляла собой сваренную вручную решетку. Решетка эта — подвешенная на петлях к притолоке и открывавшаяся вверх по типу стартовой заслонки на собачьих бегах — фиксировалась в проеме куском трубы, вбитым в косяк через торцевое отверстие в раме. Клуша показала, как работает замок, назвала код, выпустила Подорогина за решетку и махнула рукой на едва выдававшуюся из потемок широкую каменную лестницу:

— Туда.

— Куда? — не понял Подорогин.