Чужак в стране чужой - Хайнлайн Роберт Энсон

— Нечего крыситься на меня, это Майковы штучки, вот с ним и разбирайся! Должен сказать, что у нашего водяного братца все это выглядело весьма убедительно. В какой-то момент он прервал свои поучения и сказал: «Только вы, наверное, устали от бесконечной болтовни…» и весь зал буквально взревел: «Нет!», я даже не подозревал, что они такие заведенные. Но Майк стал отнекиваться, что у него садится голос и вообще сейчас самое время перейти от разговоров к чудесам. Затем он продемонстрировал потрясающие трюки — ты, к слову сказать, знаешь, что наш братец выступал в бродячем цирке фокусником?

— Я знал насчет цирка, но и только, — Майк никогда не описывал мне это позорище в подробностях.

— Высочайший профессионализм. Даже я не понимал, как он все это делает. Но публике вполне хватило бы элементарных детских фокусов, Майков треп полностью ее загипнотизировал. Закончив представление, он сказал: «От Человека с Марса ожидают чудес, поэтому я и творю их при каждой нашей встрече. В том, что я — Человек с Марса, нет никакой моей заслуги, так уж просто случилось. Чудеса, подобные сегодняшним, всегда в вашем распоряжении — если вы того хотите. Но чтобы ознакомиться с чем-нибудь более серьезным, нужно вступить в Круг. С теми из вас, кто бы хотел учиться, я поговорю позднее. Пишите заявления, сейчас я пущу по рядам бланки».

— Понимаешь, милый, — шепнула мне Пэтти, — вся эта публика — обычные лохи, пришедшие сюда из любопытства или просто от скуки. Иногда для затравки среди них есть несколько братьев, принадлежащих к одному из внутренних кругов.

— Я еще не говорил тебе, Джубал, что Майкова церковь состоит из девяти кругов, на манер ступеней посвящения в масонских ложах. Только тут член, скажем, третьего круга не знает даже о существовании четвертого, пока не созреет для повышения.

— Майк заговаривает им зубы, — сказала Пэт, — а сам тем временем проводит нечто вроде приемных экзаменов — внимательно прощупывает каждого из присутствующих и решает, кто чего стоит. Вся эта чухня с бланками и заявлениями придумана для того, чтобы Майк сходил к Дюку — Дюк сидит вон там, за решеткой, — и сказал, кто из публики может нам пригодиться, где они сидят и все такое прочее. Вот видишь, Майк туда и пошел… Затем Дюк передаст посадочную схему Дон, и та возьмет окончание службы в свои руки.

— А как они отсеивают агнцев от козлищ? — поинтересовался Джубал.

— Не знаю, Джубал, при том я уже не присутствовал. Но сортировку можно провести десятком различных способов, главное — знать, кто тут кто, так что вся операция держится на Майке. Пэтти считает его ясновидящим — и я, пожалуй, не стал бы отрицать такую возможность. Ну вот, а потом был сбор пожертвований, — потом Майк сказал мне, что это, собственно, ни к чему, но иначе никто бы не поверил, что Церковь Всех Миров — действительно церковь. Ты знаешь, в каком стиле проводится оная процедура — тихая, благостная музыка, чинные служители, обносящие паству чашами для пожертвований. Здесь же просто пустили по рядам корзинки, и не порожние, а чуть не до краев наполненные деньгами. «Мы забыли вытряхнуть их после предыдущей службы, — объяснил публике Майк. — Если кто из вас сидит на мели — берите сколько надо, не стесняйтесь, ну, а если кто хочет сделать взнос на наше общее дело — кладите сколько не жалко. Хотите — берите, хотите — кладите». Похоже, он придумал способ избавляться от лишних денег.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Джубал. — Этот сценарий, да еще соответствующим образом разыгранный, может привести к тому, что люди будут давать больше, а возьмут немногие и совсем понемногу. Скорее всего — очень немногие.

— Дальнейшего я не видел, так что врать не буду. В тот момент, когда Майк передавал бразды правления своей очаровательной ассистентке, Пэтти утащила меня в коридор, а затем в малый зал, где как раз начиналась служба для седьмого круга — для людей, вступивших в Майкову церковь много месяцев назад и добившихся значительных успехов. Если это можно назвать успехами.

Резкость перехода совершенно меня ошеломила. Внешняя служба была некой смесью лекции с цирковым представлением, здесь же я увидел самый тебе настоящий шаманский ритуал — или нечто, крайне на него похожее. Майк переоделся в мантию и стал вроде как выше ростом, развязный трюкач преобразился во властного, аскетичного священнослужителя. В полутемный зал лилась диковатая, мурашки по коже, музыка, от которой хотелось то ли волком завыть, то ли пуститься в пляс. Мы с Пэтти присели на кушетку, широкую, что твое супружеское ложе. Служба велась по-марсиански, так что ее содержание осталось для меня полной загадкой. Майк обращался к собравшимся с длинной, напевной тирадой, те хором ему отвечали, и — все по новой. Единственное, что я мог разобрать, это часто повторявшийся распев: «Ты еси Бог! Ты еси Бог!» — после которого обязательно следовало дикое, язык сломаешь и голосовые связки порвешь, марсианское слово.