Трансмиграция Тимоти Арчера - Дик Филип К.

Но это порочная мотивация, и она пригвоздила меня. Она захватила меня быстро. «Я знаю епископа Тимоти Арчера», — твердил мой ум самому себе во тьме ночи. Он нашептывал эти слова мне, раздувая мое чувство собственного достоинства. Я ведь тоже чувствовала вину за самоубийство Джеффа и, заняв место в жизни, обычаях и привычках епископа Арчера, утратила все самосомнения — или, по крайней мере, они приглушились.

Однако в моих рассуждениях была логическая ошибка — равно как и этическая, — а я ее не воспринимала. Из-за своего легковерия и глупого суеверия Епископ Калифорнийский намеревался продать задешево и свое могущество, и свое влияние на общественное мнение, и саму ту силу, что влекла меня к нему. Будь я способна соображать как следует в тот день в «Отеле святого Франциска», я бы это предвидела и поступила бы по-другому. Ему предстояло уже недолго оставаться великим человеком. Он молча позволил себе превратиться из авторитета в чудака. Соответственно, большая часть того, что привлекало меня в нем, вскоре исчезнет. Так что в этом отношении я заблуждалась, как и он. Но в тот день это не запечатлелось в моем уме. Я видела его только таким, каким он был тогда, а не таким, каким станет через несколько лет. Да я ведь тоже вела себя на уровне шестилетнего ребенка. Я не причиняла реального вреда, но и не делала реального добра, я унизила себя практически ни за что, и добра из этого не вышло. Оглядываясь назад, я мучительно жажду нынешней проницательности, чтобы она проявилась тогда. Епископ Арчер увлек нас за собой, потому что мы любили его и верили в него, даже когда знали, что он ошибается, а это ужасное осознание, должное вызывать моральный и сверхъестественный страх. Теперь-то он во мне, но вот тогда его не было. Мой страх пришел слишком поздно. Он пришел как взгляд на прошлое.

Может, для вас все это — утомительная болтовня, но для меня это кое-что другое: это отчаяние моего сердца.

8

Власти не продержали Билла Лундборга в тюрьме долго. Епископ Арчер договорился о его освобождении, приведя в качестве аргумента историю хронической психической болезни Билла. И вот настал день, когда парень предстал в их квартире в Злачном квартале, одетый в шерстяной свитер, который для него связала Кирстен, да мешковатые штаны и все с тем же мягким выражением на толстом лице.

Что касается меня, то я была очень рада увидеть его. Я много думала о нем, как у него идут дела. Судя по всему, тюрьма не причинила ему вреда. Возможно, он не отличал ее от своих периодических заключений в больнице. Откуда мне знать, есть ли между ними какая разница, ведь я никогда не была ни в том, ни в другом месте.

— Привет Эйнджел, — поздоровался он со мной, когда я вошла в квартиру. Мне пришлось переместить свою новую «хонду», чтобы не схлопотать штраф. — На чем это ты приехала?

— На «хонде-цивик».

— У нее хороший двигатель, — воодушевился он. — Он не превышает число оборотов, как большинство маленьких. И он быстро заводится. У тебя четыре или пять скоростей?

— Четыре. — Я сняла пальто и повесила его в шкаф в прихожей.

— Для такой короткой колесной базы ездит она действительно хорошо, — продолжал Билл. — Но при столкновении — если в тебя врежется американская тачка — тебя просто снесет. Может, ты даже перевернешься.

Затем он поведал мне статистику смертельных исходов в одиночных автокатастрофах. Относительно маленьких импортных машин она представляла собой весьма мрачную картину. Мои шансы были просто ничтожны по сравнению с, скажем, «мустангом». Билл увлеченно рассказывал о новом «олдсмобиле» с передним приводом, который он обрисовал как крупное конструкторское достижение в плане тяги и управления. Была очевидной его убежденность в том, что мне необходим автомобиль побольше — он беспокоился о моей безопасности. Я нашла это трогательным, да и, кроме того, он знал, о чем говорил. Я потеряла двух друзей в одиночных катастрофах в фольксвагеновских «жуках», задние колеса которых стоят с развалом, из-за чего машина может перевернуться. Билл объяснил, что эта конструкция удачно модифицируется начиная с 1965 года, с тех пор «Фольксваген» используют неподвижную ось, а не качаюшуюся, что ограничивает схождение колес.

Надеюсь, я правильно передала термины. Информацией об автомобилях я целиком обязана Биллу. Кирстен слушала с безразличием, епископ Арчер выказывал по крайней мере деланный интерес, хотя у меня и сложилось впечатление, что это была лишь поза. То, что он интересовался и даже кое-что понимал, мне казалось просто невозможным: для епископа вещи, подобные схождению колес, были тем же, что и метафизические вопросы для остальных — лишь догадками, да к тому же и несерьезными.