Незаконный эмигрант - Прозоров Александр

– К японской эскадре идем?

– На Мидуэй, – кратко ответил пехотинец.

– Понятно, – кивнул Бессель, – похоже, атоллу тоже досталось.

Он думал, что до острова оставалось еще много миль, но невысокая полоса над волнами появилась уже через несколько минут. Катер сбросил скорость, подкрадываясь ко входу во внутреннюю лагуну. Отсюда стало видно, что атолл представляет из себя круг неправильной формы примерно трех миль в диаметре. Волны с шипением пробивались через рифы, огораживающие немногим более спокойную водную чашу, в которой находилась большая россыпь еле проглядывающих над водой рифов, небольшой островок, не больше сотни ярдов в поперечнике, слева от входа и еще два острова напротив входа – тоже не очень больших, всего лишь около мили каждый.

Трое морских пехотинцев торопливо выбрались на палубу, вглядываясь в белесые берега.

– Смотрите! – вытянул руку один из них. – На Истенд-Айленде бункер уцелел. Над ним флаг. Кажется, американский.

– Полосатенький, – кивнул другой. – Он самый, Соединенных Штатов.

– Кларк, – скомандовал сержант, – проверь наличие привода.

– Не отвечает, Артур.

– Какой привод? – удивился Бессель. – Вы же видите, как все разметелило!

– Ты о чем? – удивленно оглянулся на него пехотинец.

– Ну, вы ведь приводной маяк поймать хотите? У нас на авианосцах такие же стоят, чтобы в океане не заблудиться. Так ведь разбомбили его наверняка.

– Наш маяк стоит немного в другом месте, – кивнул сержант, – но, в общем, все правильно. Так что, Кларк?

– Никто не отвечает. Все чисто. Или мертво, как больше тебе нравится.

– Прощупай сканером.

– Что?

– Остров, что еще?

– Понял, выполняю… Ближний план… Чисто. Средний… Чисто. Предельное планирование… Чисто. Ситуация стабильна, перегибов нет.

– Есть! – пехотинцы кинулись обниматься и даже целовать друг друга.

– Что теперь, Артур?

– Теперь я приказывать уже не могу. В связи с полным выполнением боевой задачи объявляю подразделение распущенным. Так что смотрите сами, ребята. Мое мнение вы знаете.

– Извини, командир, – ответил из рубки рулевой. – Но лошади и шпаги не для нас. Мы и так сделали куда больше любого.

– Ну что же, пусть будет так, – вздохнул сержант. – Тогда высади нас на Санде. Я отведу нашего штурмана в госпиталь, и сам туда же покажусь.

– Как скажешь командир, – катер, уже вошедший в лагуну, повернул вправо, устремившись прямо на россыпь рифов, но на удивление легко проскользнув между выпирающими из воды каменными зубьями. Вскоре под днищем зашелестел белый известняковый песок, и суденышко остановилось.

– Ну, поднимайся, приятель, – похлопал Бесселя по плечу сержант. – Наша остановка.

Он по очереди подошел к остающимся на катере пехотинцам, крепко их обнял, а потом первым прыгнул в воду. Дуглас, подняв куртку на вытянутых руках над собой, шагнул следом. Охвативший тело холод заставил сердце пропустить удар, дыхание перехватило, но Бессель тут же пришел в себя и стал пробиваться вперед через плотную воду. Глубина оказалась как раз по горло, так что идти поначалу пришлось с трудом, но вскоре дно пошло на подъем и летчик выбрался на берег. Когда он оглянулся, катер уже исчез.

– Как это он так? – удивился Бессель.

– Так ведь его специально малозаметным делали, – пожал плечами сержант. – Низкая посадка, маскировочный цвет, отсутствие кильватерной струи. Ты только никому не рассказывай, что видел его или плавал. Это секретная разведывательная техника. Если японцы услышат, начнут их специально выискивать, подставишь наших шпионов под удар.

– А если спросят, как я попал на остров?

– Тянул на сбитом самолете столько, сколько мог, потом выпрыгнул неподалеку, – с ходу выдал правдоподобную версию морской пехотинец. – Волнами выбросило на берег, я нашел и выбраться помог. Ну, пошли…

Он помахал на прощание лагуне рукой, постоял несколько минут, глядя на лениво покачивающиеся волны, а потом решительно развернулся.

– Пойдем, штурман. Я знаю, где здесь госпиталь. Вчера поутру угораздило туда попасть.

Дуглас двинулся следом за сержантом, глядя по сторонам, и в его голове уже в который раз за последнее время произошла переоценка мировосприятия. Если раньше он считал, что в битве труднее всего приходится пилотам или морякам, то теперь понял, что сидящим на твердой земле пехотинцам, которым не угрожало опасности упасть или утонуть, досталось ничуть не меньше, нежели всем остальным. Сейчас можно было лишь с большим трудом угадать, как выглядел остров перед началом японского налета.