Живое и мертвое - Гравицкий Алексей

— Ужас, — почти что искренне возмутился советник.

— Знаете, чем закончилась эта история?

— Откуда ж мне знать?

Она молча смотрела ему в глаза. Она ждала, что он сломается. Но советник не отвел взгляда.

— Тот мальчик, которого подбили идти в Пустошь… он погиб. А тот, который его спровоцировал… стал жить, как раньше. Даже еще лучше. И знаете почему?

— Нет.

— Все очень просто. Его отец — советник.

Женщина заглянула в глаза собеседника, и они снова сцепились взглядами.

— Его отец — вы! — тихо произнесла она с торжеством в голосе. — А тот мальчик, что погиб — мой сын. Мертвый сын, за которого вы хотели мне заплатить.

— Чушь!

Советник откинулся в кресле и расхохотался. Но смех получился натянутым.

— Полная чушь, — повторил он.

Голос советника раздражал и злил, и она выхватила из-за спины тесак и выставила его перед собой на вытянутых руках. Глупо и нелепо. Острое лезвие скользнуло перед носом советника. Тот вскочил, отпрянул, но спинка кресла помешала отстраниться сильнее.

— Миссис Лупо, вы с ума сошли, — пробормотал он.

Женщина не пошевелилась. В глазах советника злость стала бороться со страхом. Причем, борьба была равная.

— Чего вы хотите, миссис Лупо?

— Правды. Правды о том, как вы убили моего сына.

— Миссис Лупо, я…

Лезвие снова замерло, устремившись в одну точку. И к неудовольствию советника точка эта была где-то по центру его груди.

— Сядьте, — приказала она.

Советник медленно опустился в кресло.

— Доставайте бумагу, чернила. Пишите.

— Что писать? — устало спросил советник.

— Все.

Он поискал глазами бумагу, но не нашел. На столе лежали только исписанные листы. Письма, документы.

— Зачем вам это? — хрипло спросил он. — Вы же себя губите.

— Не волнуйтесь. Я не хочу вас убивать. Мне нужно ваше признание. И вы мне его напишите, а я отнесу его в Совет. Совет и Гильдия должны знать. И они будут судить вас за преступления против граждан Витано.

— Может быть, мы вначале все обсудим? — вымолвил он.

Вот он — триумф. Все, он сдался. Сейчас он все напишет.

Все расскажет. И его осудят. Не она. А Совет и Гильдия. Потому что если она устроит самосуд, то станет такой же убийцей, как и он. А если…

— Доставайте бумагу, — твердо повторила она.

— Ну, как хотите…

С усталой небрежностью он выдвинул ящик стола. На какой-то момент рука исчезла внутри. Непринужденно, естественно… Может быть, эта будничность и стала причиной потери бдительности?

Он потянул руку на себя, выложил на стол пачку бумаги. Кисть снова исчезла в ящике, и снова появилась рука с…

Грохнуло. Грудь рвануло болью. В глазах взорвалось ослепительной вспышкой и тут же потемнело. Звякнул об пол тесак. Неужели ее руки ослабели настолько, что она выронила оружие? И тут же пришло осознание, что руки, хоть и слабые, сжимают что-то влажное на груди. Запах табака смешался с запахом гари. В глазах стало совсем темно. Потом все закружилось, и она понеслась навстречу полу и вечности.

Советник опустил пистолет более совершенной конструкции, чем те, что знали жители Витано. Нервно закусил губу. В голове металось множество бранных слов и, расталкивая их, дергалась мысль: «Что делать?»

— Что теперь делать? — прошептал советник, поглядел на труп и с силой шарахнул кулаком по столешнице.

8

Узкие улицы великого города были пустынны, словно на них уже произошел конец света. Да и откуда бы здесь взяться людям посреди ночи. Советника одиночество вполне устраивало. Оно давало возможность подумать, привести мысли и чувства в порядок.

Труп он запер в кабинете. Туда никто не сунется. Без него там даже прислуга не хозяйничает. Так что с мертвой дурой, устроившей истерику, разберемся потом. А вот откуда она все узнала?

Захотелось рвануть в комнату к сыну, поднять Санти с кровати, как следует встряхнуть и спросить у малолетнего зарвавшегося негодяя, какого рожна происходит. Мысль эту он, впрочем, тут же и откинул. Что может знать сопляк помимо того, что уже рассказал?

Рано. Как же рано он начал его посвящать. Сын казался взрослым, рассудительным, трезвомыслящим. А оказался обычным безмозглым сопляком. Все они такие. Он помнит, он знает. Сам таким был. Вот только почему ему пришло в голову, что его сын — исключение.