Три цвета ночи - Неволина Екатерина

Часть II

АЛЫЙ

Половину воскресенья я честно отработала курьером, развозя отцовским клиентам бумаги, диски и прочую мелочь.

Потом мы с Джимом гуляли и обнаружили голубенка, которого клевала ворона. Собственно, нашел его Джим. Он отогнал разбойницу громким лаем, и тут подоспела я, осторожно взяла уже полностью оперившегося птенчика в ладони и отнесла домой. Мы с мамой промыли слабым раствором марганцовки его раны, которые, к счастью, оказались неглубокими. Птенец чувствовал себя неплохо, согласился попить воды из блюдечка и съесть размоченный хлебный мякиш.

– Вообще-то голуби – разносчики заразы, – сказала мама, подозрительно осматривая моего нового питомца.

– Но не можем же мы бросить его на погибель, – возразила я, – он еще не умеет летать, и его съест первая попавшаяся кошка. Или та же ворона.

И мама, разумеется, махнула рукой. Она у меня вообще добрая.

Так в нашем доме появился Мерлин. Такое имя я придумала голубенку, загадав в тот день, что, если птенец поправится и вырастет здоровым, все будет хорошо и в моих отношениях с Артуром.

Мерлин оказался бойким и любопытным птенцом, к тому же, видимо, вполне жизнестойким. Уже следующим утром стало понятно, что раны его подживают и юной голубиной жизни не грозит никакая опасность.

В общем, прогнозы были весьма оптимистичные, однако и в понедельник Артур в школе не появился. Я чувствовала себя как выброшенная на берег рыба и поймала несколько долгих и печальных Димкиных взглядов: от него, конечно, не укрылось мое состояние.

На уроках я отвечала так плохо, что поняла: если я не разыщу Артура сегодня же, моя успеваемость полетит в тартарары, и все усилия родителей вырастить из меня культурную и интеллигентную личность пойдут прахом.

Именно поэтому вечером, вместо того чтобы ехать домой, я сослалась на срочные дела, отключила мобильный телефон и отправилась в центр.

Я решила попытаться еще раз отыскать то странное заведение и проверить, не узнаю ли я там чего об Артуре. К тому же меня уже который день снедала мысль о похожести названий «Элис» и «Элизиум». Первое казалось мне сокращением от второго. В любом случае эту версию нужно было отработать.

Приехав на Арбат, я пошла по дороге, памятной с прошлого раза, и, разумеется, вышла не туда. Ничего похожего на нужный переулок и близко не было.

– Хорошо, – сказала я себе, – начнем заново. Если этот несчастный бар хочет поиграть со мной в прятки – как говорится, добро пожаловать.

В первый раз мне удалось найти его случайно, уже почти отказавшись от этой идеи. А что, если повторить трюк? Довериться интуиции и пойти куда глаза глядят?

И я пошла. Я брела по темным переулкам, без конца куда-то поворачивая.

Один раз меня напугала большая пьяная компания, в другой – попытался привязаться какой-то подозрительный мужик, я убежала от него и, завернув за угол одного из домов, неожиданно оказалась на знакомой улице.

Вот и лестница, готические чугунные перила. И надпись «ЗАО «Элис».

Их что, и вправду периодически меняют: то «Элис», то – «Элизиум»?

Мне стало смешно, когда я представила себе несчастного владельца подозрительного заведения, вынужденного постоянно менять таблички. Хотя в этом случае, конечно, выгоднее сделать одну переворачивающуюся вывеску и просто не забывать крутить ее время от времени.

Движимая любопытством, я подошла поближе к табличке. Она оказалась накрепко привинчена к стене шурупами.

Оставалось только гадать: сюда ли я приходила в субботу и не померещилась ли мне надпись «Элизиум». Хотя про бюро ритуальных услуг я вряд ли бы придумала сама. Не испытываю ни малейшей склонности к готической культуре. Черные губы, корсеты с низким вырезом и всякая кладбищенская романтика – все это, знаете ли, не для меня. Я люблю жизнь со всеми ее красками, люблю солнце и зеленую траву, теплый дождь и тихое журчание реки, люблю бегать по траве босиком, рвать цветы, плести венки и читать что-нибудь, прислонившись спиной к толстому стволу старого дуба – примерно такому, что растет неподалеку от нашей дачи. Однако этот вечер, словно впавший в меланхолию художник, рисовал передо мной исключительно мрачные картины.

День выдался довольно хмурым, и в семь часов над Москвой уже сгустились сумерки.

В воздухе висел туман, поэтому весь переулок казался весьма мрачным и похожим на черно-белую картинку. Хотя черного и серого здесь было не в пример больше.

Мне стало очень неуютно, наверное, от сырости, однако я собралась с силами, спустилась по лестнице, стараясь не касаться холодных, даже на взгляд, перил, и громко постучала.

Никто не ответил, и я принялась колотить кулаками в дверь. Было бы глупо уже второй раз банально топтаться перед запертой створкой.

Она открылась так внезапно, что я едва не ударила кулаком в грудь возникшего передо мной высокого широкоплечего мужчину.

– Что тебе нужно? – спросил он, демонстрируя всю ненавязчивость здешнего сервиса.

Но меня не так легко отпугнуть.

– Добрый вечер, – сказала я как можно вежливее. – Позвольте войти. У меня здесь назначена встреча.

– Какая встреча? С кем? – Он окинул меня с головы до ног неприятным цепким взглядом, и я постаралась сделать лицо попроще.

– С Артуром, – ответила я, взмахнув ресницами и тщательно изображая, будто это само собой разумеется и я крайне удивлена его тупостью.

Мужчина заколебался. Ага! Он знает Артура! Нужно идти ва-банк.

– Я, конечно, могу уйти, но не расстроится ли он, если я скажу, что вы, – я выделила это слово, – не впустили меня в кафе?

– Проходи. – Охранник посторонился.

Ура! Может, зря я не хожу в театральный кружок, когда налицо такой явный талант?..

В зале так же, как и в первый раз, горел неяркий свет, скорее собирающий, чем разгоняющий тени, потрескивал камин. Никаких гробов и прочих причиндалов бюро ритуальных услуг я не обнаружила, хотя, возможно, они просто были хорошо спрятаны.

Я села за ближайший свободный столик и огляделась. Народу сегодня было явно больше, чем при первом посещении кафе, и почти все столики оказались занятыми. Я заметила, что публика эта вполне состоятельная, наверное, из артистической среды. По крайней мере, неподалеку от меня расположилась компания мужчин во фраках, с пышными кружевными манишками, и женщин, облаченных в странные декольтированные ретро-платья весьма смелых и оригинальных фасонов. И мужчины, и дамы показались мне очень красивыми и какими-то чересчур яркими для обыденной жизни. Стараясь не слишком пялиться на них, я уткнулась взглядом в стойку.

Бармен, ловко полирующий красивый старинный бокал (ну надо же, как здорово здесь выдержана средневековая обстановка!), вдруг застыл на месте и уставился на меня так, будто увидел привидение.