Адский дом - Матесон Ричард

Эдит с беспокойством посмотрела на него. Барретт понимал, что ей хочется верить ему, но случившееся все еще удерживает ее.

— А как же тогда следы зубов? — сказал он.

Она вздрогнула.

— Ты ведь подумала об этом, верно?

Эдит едва заметно улыбнулась.

— Ты, наверное, тоже экстрасенс.

Барретт усмехнулся.

— Вовсе нет. Это единственный пункт, насчет которого у тебя остаются сомнения.

— Разве это не доказательство?

— Для нее — да.

— Но ведь зубы были.

— Казалось, что были.

— Лайонел... — Казалось, Эдит в замешательстве. — Ты хочешь сказать, что это были не следы зубов?

— Следы действительно могли быть. Я лишь говорю, что, скорее всего, они были оставлены не Дэниэлом Беласко.

Эдит состроила гримасу.

— Что же, она сама себя укусила?

— Возможно, не впрямую, хотя я не могу исключить и этой возможности. Впрочем, более вероятно, они подпадают под категорию стигматов.

Эдит лишь молча покачала головой, не находя слов.

— Случались и более странные вещи. — Барретт поколебался, но продолжил: — Я никогда не рассказывал тебе, что случилось с Мартином Ратером. Если припомнишь, я лишь говорил, что на одном сеансе он получил травму. А случилось вот что: ему чуть было не отсекло детородный орган. Он сделал это сам в момент истерии. Однако до сих пор пребывает в убеждении, что его пытались кастрировать «потусторонние силы». — Он угрюмо улыбнулся. — Не сравнить с несколькими небольшими укусами на женской груди — хотя, не сомневаюсь, она действительно испытала сильную боль.

— Но ты, — Эдит сделала слабый неопределенный жест, — не веришь ни во что такое.

— Ни во что.

Она вздохнула, словно сдаваясь.

— Тогда что же происходит?

— Что должно произойти — сегодня утром должен прибыть мой аппарат, и к завтрашнему дню я закончу, если можно так выразиться, курс лечения Адского дома чисто научными средствами.

Они оглянулись, заслышав шаги: в зал вошел Фишер, облаченный в свой обычный бушлат, но на сей раз заляпанный грязью. Ничего не сказав, он сел за стол, налил себе кофе и закурил.

— Делосделано? — спросил Барретт с еле уловимой насмешкой в голосе.

Фишер посмотрел на него, потом поднял серебряную крышку с блюда с ветчиной и яйцами, осмотрел содержимое и положил крышку на место.

— А мисс Таннер что, не завтракает? — поинтересовался Барретт.

Фишер покачал головой и отхлебнул кофе. Барретт наблюдал за ним. Этого человека явно что-то тяготило. Он никогда серьезно не задумывался об этом, но ведь Фишеру, для того чтобы вернуться в этот дом после всего случившегося, наверняка потребовалось огромное усилие воли.

— Мистер Фишер, — окликнул его Барретт.

Тот поднял глаза.

— Вчера вечером я не ответил мисс Таннер, потому что испытывал боль и... Ну, говоря честно, и злился на нее. Но думаю, она была права, когда предложила вам уехать.

Фишер холодно посмотрел на него.

— Пожалуйста, не сочтите это обидным. Я просто думаю, что для вашего же блага вам было бы разумно уехать.

Фишер горько улыбнулся.

— Спасибо.

Барретт положил на стол салфетку.

— Что ж, я выразил свое мнение. Разумеется, решать вам. — Он вынул из кармана часы и поднял крышку. Засунув их обратно, он заметил, что Эдит не смотрит на Фишера. — Может быть, следовало бы отнести мисс Таннер что-нибудь поесть.

— Сейчас она хочет побыть одна, — сказал Фишер.

Барретт кивнул и встал, вздрогнув, когда оперся на обожженную ногу.

— Дорогая, — позвал он.

Эдит кивнула и со слабой улыбкой тоже встала.

— Сегодня он, кажется, как-то особенно напряжен, — заметил Барретт, идя через зал.

— М-м-м.

Он посмотрел на нее.

— И ты тоже.

— Это все дом.

— Конечно. — Барретт улыбнулся. — Подождем до завтра. Ты увидишь, как все переменится.

Раздался стук в дверь, и он с веселой улыбкой оглянулся.

— А вот и мой аппарат.

* * *

8 ч. 31 мин.

«И вот это разбитое тело избавилось от духа, который уже никогда не вернется в него. Это тело выполнило свое предназначение и больше не может служить своей цели. Земля земле, прах праху, пыль пыли. Аминь».

Она уже трижды произнесла слова заупокойной молитвы — первый раз, когда Фишер положил тело Дэниэла Беласко для упокоения, и еще два раза, вернувшись к себе в комнату. Теперь его душа сможет обрести покой.

Снаружи стоял злой мороз, земля затвердела, как железо, и Фишеру пришлось отказаться от попыток вырыть яму. Они обследовали область вокруг дома и, найдя углубление в земле, положили тело туда и завалили листьями и камнями. Потом Флоренс прочла заупокойную молитву, и вдвоем они постояли у этого подобия могилы, склонив голову и закрыв глаза.