Призрак дома на холме - Джексон Ширли

— Из Хиллсдейла повернете на шоссе номер пять к востоку, дальше от Эштона по шоссе номер тридцать девять до самого дома. Ради вашей безопасности, — добавил он внушительно, — ради вашей безопасности; поверьте, если бы я это предвидел…

— Мне правда очень жаль, — сказала она.

— Вы же понимаете, мы не можем рисковать. Я только сейчас вижу, какой опасности вас всех подверг. Итак… — Доктор вздохнул и покачал головой. — Запомнили? До Хиллсдейла, а дальше по шоссе номер пять…

— Послушайте. — С минуту Элинор молчала, гадая, как же им все растолковать. — Я не боюсь, — произнесла она наконец. — Правда не боюсь. Мне хорошо. Я была… счастлива. — Она с жаром взглянула на доктора и повторила: — Счастлива. Не знаю, что сказать. — Она снова испугалась, что расплачется. — Я не хочу уезжать отсюда.

— Это может повториться, — сурово ответил доктор. — Вы понимаете, что мы не вправе идти на такой риск?

Элинор дрогнула.

— Обо мне молятся, — сказала она ни к селу, ни к городу. — Одна старушка, с которой я познакомилась давным-давно.

Доктор нетерпеливо притопнул ногой, однако его голос сохранял спокойствие:

— Вы скоро все забудете. Вам надо забыть Хилл-хаус, забыть полностью. Мне не следовало вас сюда приглашать.

— Сколько мы здесь пробыли? — внезапно спросила Элинор.

— Чуть больше недели. А что?

— Первый раз в жизни со мной что-то происходило. Мне понравилось.

— Вот поэтому-то, — сказал доктор, — вы отсюда и уезжаете так спешно.

Элинор закрыла глаза и вздохнула, чувствуя, слыша и обоняя дом: цветущие кусты за кухней источали сладкий аромат, вода в ручье искрилась на камнях. Далеко наверху, возможно в детской, миниатюрный смерч пронесся над полом, вздымая пыль. В библиотеке подрагивала металлическая лестница, и свет блестел в мраморных глазах Хью Крейна, желтая Теодорина блузка висела в шкафу — чистая и немятая, миссис Дадли накрывала на стол для пятерых. Хилл-хаус наблюдал, заносчивый и высокомерный.

— Я не уеду, — сказала Элинор высоким окнам.

— Вы уедете. — В голосе доктора наконец прорвалось нетерпение. — Прямо сейчас.

Элинор со смехом повернулась и протянула руку.

— Люк, — сказала она, и он молча шагнул к ней. — Спасибо, что помог мне вчера спуститься. Я теперь понимаю, что не должна была туда лезть. А ты поступил очень храбро.

— Точно, — ответил Люк. — Это был величайший подвиг в моей жизни. И я рад, что ты уезжаешь, Нелл, потому что второй раз я туда не заберусь.

— Мне кажется, — сказала миссис Монтегю, — вам надо поспешить. Я не против прощаний, хоть и считаю, что вы придаете этому месту излишнее значение, но у нас есть дела поважнее, чем стоять тут и спорить, когда все прекрасно понимают, что вам надо ехать. Дорога неблизкая, и вы задерживаете сестру с выездом в отпуск.

— Долгие проводы — лишние слезы, — кивнул Артур.

Далеко, в будуаре, с легким шорохом осыпался в камине пепел.

— Джон, — сказала миссис Монтегю, — может быть, все-таки лучше, если Артур…

— Нет, — твердо ответил доктор. — Элинор поедет сама, как приехала.

— А кого мне благодарить за чудесно проведенное время? — спросила Элинор.

Доктор взял ее под руку, подвел к машине и открыл дверцу. Люк следовал в полушаге за ними. Чемодан стоял на полу, коробка по-прежнему лежала на заднем сиденье, плащ и бумажник — на переднем пассажирском; Люк не стал глушить мотор.

— Доктор, — умоляла Элинор, цепляясь за него, — доктор.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Всего доброго.

— Поосторожнее за рулем, — вежливо напутствовал ее Люк.

— Вы не можете так просто меня прогнать! — почти что выкрикнула Элинор. — Вы меня сюда позвали!

— И я отсылаю вас прочь, — ответил доктор. — Мы не забудем вас, Элинор, однако сейчас важно одно: чтобы вы поскорее забыли Хилл-хаус и всех нас. Всего доброго.

— Всего доброго! — твердо сказала миссис Монтегю со ступеней, и Артур подхватил:

— Всего доброго! Счастливого пути!

Тогда Элинор, держась рукой за дверцу, замерла и обернулась.

— Тео? — вопросительно проговорила она, и Теодора сбежала к ней со ступенек.

— Я думала, ты со мною не попрощаешься… Ой, Нелли, моя Нелл, будь счастлива, пожалуйста, будь счастлива. Не забывай меня совсем, когда-нибудь все снова станет хорошо, и тогда ты будешь писать мне письма, а я буду тебе отвечать, мы приедем друг к другу в гости и станем со смехом вспоминать все то, что видели и слышали в Хилл-хаусе… Ой, Нелли, я думала, ты со мной не попрощаешься…