Крыло ангела Смерти - Лазарева Ярослава

«Спасибо, что так быстро ответила, Лена! Понимаю, что у тебя возникли вопросы из-за моей настойчивости. Из-за твоего положения наверняка многие парни просто тебя жалеют…»

Ужаснувшись, он стер последнее предложение. И продолжил:

«Мне хочется стать твоим другом. Мы же можем общаться! Ты сама написала, что все твои друзья остались в Липецке. В этом мы чем-то схожи, ведь все мои друзья – в Новосибе. Я только начал учиться в универе, пока мало с кем сошелся. Правда, ребята у нас в группе хорошие, но ты сама понимаешь, что одно дело приятели, а другое – настоящие друзья. А их много быть не может».

Денис отправил письмо. И стал ждать ответ. Но его все не было. Через двадцать минут он закрыл почту и пошел на кухню.

Наталья Викторовна стояла у окна, отодвинув узорчатую штору и глядя на соседний дом с квадратами освещенных окон. Ее лицо было грустным. Но как только Денис зашел на кухню, она сразу заулыбалась и пригласила его к столу.

– Правда, чай почти остыл, – заметила она, трогая круглый бок большого фарфорового чайника. – Но я сейчас кипятку добавлю.

Денис сел за стол и начал резать кекс. Наталья Викторовна разлила чай и устроилась напротив него. Они какое-то время молчали, каждый думал о своем. Денис уже окончательно успокоился и размышлял, что ей сказать. Он считал нужным объяснить свои недавние слезы, чтобы бабушка зря не волновалась. Но не знал, как начать. Наталья Викторовна тоже раздумывала, как ей найти подход к внуку. Она ясно слышала, что он плакал. А ее недавнее предположение, что Денис влюблен, только подливало масло в огонь.

– Знаешь, что хочу… – одновременно произнесли они, глянули в глаза друг другу и невольно рассмеялись.

– Только у людей, смотрящих в одном направлении, или, как сейчас говорят, находящихся на одной волне, бывают такие совпадения в словах и мыслях, – заметила Наталья Викторовна. – Или у влюбленных, – добавила она.

– Конечно, я влюблен в тебя! – ответил Денис. – Но это с самого детства! Когда ты впервые приехала к нам в Новосиб и я увидел тебя с чемоданом и в белой шляпке с полями, то этот головной убор настолько поразил меня, что я не мог не влюбиться. Правда, извини, но я тут же прозвал тебя «белый гриб»!

– Ах, ты… проказник! – рассмеялась Наталья Викторовна и погрозила ему пальцем. – Странно, что ты это запомнил, ведь тебе было всего четыре года!

– Из взрослых знакомых, которые бывали у нас в доме, никто не носил такие шляпы, – ответил он. – А уж белые перчатки! А ведь ты тогда была еще и в перчатках. Такая элегантная дама!

– Да, в то время я любила подобные наряды, – улыбнулась она. – И тебя тоже полюбила, – после паузы добавила она невпопад.

– Я понимаю, что ты тревожишься за меня, – сказал Денис.

– Ни разу не видела, чтобы ты плакал, – тихо проговорила Наталья Викторовна.

– Когда-нибудь я, возможно, все расскажу тебе, – ответил он. – Но это не стоит твоих переживаний.

– Несчастная любовь? – предположила Наталья Викторовна. – Девушка тебя отвергла?

– Типа того, – нехотя ответил он и встал.

– Извини, – спохватилась она. – Не буду лезть к тебе в душу. Но не забывай, что я прожила долгую жизнь и какой-никакой, но опыт у меня имеется. Если нужен будет совет, то обращайся!

– Учту, – кратко ответил Денис и ушел в свою комнату.

Он посмотрел на темный экран «уснувшего» ноутбука и дернул мышкой. Первым делом зашел в почту. От Лены пришло письмо. Но он уже так не дрожал, когда открыл его. Странная апатия сменила недавнее перевозбуждение.

«Спасибо за предложение дружбы, – прочитал он. – Я подумаю».

И это было все. Краткость ее письма неприятно поразила Дениса. Он решил больше не думать о Лене, а заняться текущими делами. Но пока искал материал для реферата по пределам, периодически вспоминал серые грустные глаза девушки. И это очень мешало сосредоточиться.

– Так-так, – бормотал Денис, – правило Лопиталя… предел отношения двух бесконечно малых или двух бесконечно больших величин равен пределу отношения их производных… Но к чему приведут наши с ней отношения?

Денис поднял глаза от монитора и начал машинально покусывать большой палец левой руки. Делал он это лишь в моменты глубочайшей задумчивости.

«Лена – инвалид. Я должен понимать это, – мелькали мысли. – И разве я имею право навязывать ей свою дружбу или нечто большее, если у меня нет полной уверенности, что эти отношения надолго или даже на всю жизнь? Разве можно играть ее чувствами? Это постыдно. Я одолеваем эмоциями, мне самому до конца непонятными. И я должен полностью отдавать себе отчет, чего хочу на самом деле».