Эльфы до добра не доводят - Андрианова Татьяна

Попыталась пошевелиться. Мама дорогая! Неужто парализовало в практически юном возрасте?! И не пожила-то еще! А уже инсульт. Короче, жизнь кончилась, не успев еще и начаться.

— Впустите меня… — донеслось из-за двери, и чувство паники переросло в злость.

Все из-за придурка, которому приспичило притащиться среди ночи, чтобы выть под дверью, как собака приблудная. За спиной завозились, зашуршали, завздыхали. Мамочки! Что это? Огромные пупырчатые мурашки, оттягивая носочек и чеканя шаг, как рота почетного караула на плацу, дружно промаршировали вдоль спины.

— Кто здесь? — не рассчитывая особо на ответ, выдохнула я.

— Мы, — прошептала на ухо Лисса, и тяжесть со спины исчезла как-то сама собой, как к бабушке сводили.

— Вот гад! Зачаровал-таки, паразит! — то ли восхитилась, то ли возмутилась она.

Я отодрала измученный организм от двери, сильно надеясь, что замечательная морская рыба камбала при встрече не примет меня за близкую родственницу, и обнаружила сразу две вещи: первая — я могла двигаться, хоть и с трудом, на уровне престарелой, разбитой радикулитом старушки, вторая — за спиной была еще и принцесса. Она стояла и потрясенно хлопала васильковыми глазищами.

— Впустите меня… — мурлыкали за дверью.

Все, достал! Одной рукой я схватила стул, другой рванула злополучную дверь на себя, полная решимости огреть непрошеного визитера по башке, чтобы впредь не повадно было приличных людей по ночам своими воплями беспокоить. И так и застыла с импровизированным оружием наперевес. К слову, гость оказался чудо как хорош: мужественный такой, облаченный в черный камзол века эдак шестнадцатого или около того по меркам моего родного измерения, волосы цвета воронова крыла блестящим водопадом спускались на плечи и выглядели очень ухоженными. Интересно, какой шампунь он использует? А утюжком волосы выпрямляет? Из V-образного выреза на грудь выплескивалось кипенно-белое кружево жабо, кисти скрывала кружевная пена манжет. На ногах были черные бархатные панталоны, шелковые белые чулки и черные кожаные туфли с квадратными носами и массивными золотыми пряжками. В руках он держал широкополую шляпу с белыми перьями. Я невольно поискала взглядом трость или шпагу, но не нашла ничего подобного и чуть не вздохнула от разочарования.

Скульптурная лепка породистого лица была безупречна и просто просилась на полотно или быть высеченной в мраморе: высокие скулы, прямой, с небольшой хищной горбинкой нос, хорошо очерченные ноздри, прекрасной формы брови. Длинные ресницы обрамляли голубые глаза, цвет был странным и напоминал глаза лайки хаски. Раньше мне не доводилось встречать кого-то с таким цветом радужки. Добавим чувственные губы, волевой подбородок, чуть светящуюся в ночной темноте кожу — и портрет готов.

Мужчина смерил меня ничего не выражающим взглядом, ровно так же, как стул, и спокойно поздоровался, вежливо склонив голову. Нет, я застыла как изваяние отнюдь не из-за его красоты (что я, красивых мужиков не видела, что ли?), просто меня элементарно заклинило. Видимо, сказалось напряжение последних дней. Лисса повела себя неадекватно:

— А-а-а!!! Вампир!!! — завопила она, отпихнула меня в сторону и ловко захлопнула дверь прямо перед носом визитера.

За дверью обреченно вздохнули. Бесцеремонный тычок девушки помог мне отпустить стул, с которым я практически уже сроднилась. Где-то в спине что-то громко щелкнуло, злополучный предмет мебели с грохотом рухнул на пол, и я с облегчением опустилась в кресло. Надо же, как мало человеку надо для счастья.

— Не понимаю, что тебя так взволновало? — удивленно вскинулась Норандириэль. — Ну вампир. Что в нем такого особенного? Ты же на упырей охотилась.

— Вот именно, на упырей, — не стала отпираться та. — А это огромная разница.

— Интересно какая?

— Большая. Упырь опасен и хитер, но практически не разумен. Все его существование подчинено простым инстинктам: ночь на дворе — он охотится, его ищут — прячется, хочет есть — ищет жертву, грядет рассвет — возвращается в укрытие. Все просто. И хотя упырь хитер, просчитать его можно и отловить не особенно сложно. А с вампирами не так. Они сохранили свой разум, живут гнездами или, как они сами называют, «поцелуями», жестоки, хитры и имеют свою культуру.

— Ерунда, — простодушно отмахнулась принцесса. — Ты раздуваешь из комара дракона. Что нам может сделать один несчастный вампир? Нас ведь трое.