Огненный путь Саламандры - Никитина Елена

В мастерской учителя в самый разгар одного из сложнейших опытов, в результате которого должно было получиться чистейшее золото, прогремел взрыв. Как назло, на обязанном стать историческим событии присутствовали высокопоставленные гости, приближенные к царю. Самым непостижимым образом выжила только Эмма, хоть и стояла как главная помощница рядом с учителем. Правда, красивая мордашка и безупречная фигура, которой девушка так гордилась, изрядно пострадали, но это не помешало царской комиссии, специально созданной по факту чрезвычайного происшествия, свалить все на несчастную. Едва ученица, так неудачно выжившая во время взрыва, смогла подняться на ноги, ее тут же перевели в одну из самых укрепленных камер городской тюрьмы, где она пару седмиц ожидала вынесения приговора. А он мог быть только однозначным — смерть. Никто даже не потрудился разобраться в причинах взрыва, найти настоящих виновных или же признать происшедшее несчастным случаем. Кто выжил — тот неправ.

Но Эммирэн было все равно, казнят ее или оправдают. Как жить с такой уродливой внешностью — бывшая красотка не представляла и воспринимала смерть даже скорее как освобождение от дальнейших насмешек. Однако и тут судьба в лице таинственного покровителя сыграла по своим правилам. Накануне того самого дня, который должен был стать последним в жизни теперь уже бывшей ученицы так неудачно погибшего алхимика, к Эмме явился странный посетитель, не пожелавший показать своего лица, и без единого препятствия вывез ее из тюрьмы. Так будущая наемница познакомилась с Верховным Жрецом Темных.

Этот странный уродливый эльф помог девушке, и не столько восстановить былую красоту, сколько изменить ее внешность почти до неузнаваемости. В обмен на ее колоссальные умения, разумеется. Естественно, Эмма согласилась, правильно расслышав в предложении тонкий намек на возможность в будущем занять место по правую руку самого Мурвинальха. Переквалифицировавшаяся из скромных учениц великого ученого в наглую рыжеволосую убийцу, Эммирэн нисколько не жалела о таких разительных переменах в своей судьбе. Если ее хотели казнить за то, чего она не совершала, то почему она должна отказывать себе в таком же удовольствии. Ну и пусть, что аморально. Ну и пусть, что дико. Зато доходно и приближает к самой тайной и заветной цели — власти.

Только теперь вдруг оказалось, что никто и не собирался делиться этим лакомым куском пирога. Рьяно выслуживающуюся наемницу в очередной раз кинули, предали, лишили надежды на исполнение мечты. Последнее было самое обидное, за такое не прощают.

— Ты мерзавец, Мурвинальх, — с чувством произнесла рыжеволосая наемница, нарочито медленно вытаскивая короткий женский меч из ножен. — И умрешь первым!

— Ой-ёй-ёй! Я испугался и весь дрожу! — притворно округлил глаза жрец и стремительно шагнул к провинившейся любовнице, словно невзначай махнув у нее перед лицом своим клинком.

— Не подходи! — Несмотря на кажущееся хладнокровие, нервы у Эммы были не железные, когда дело касалось именно ее жизни. Девушка порывисто вскочила, пытаясь неуклюже защититься от карающего клинка Мурвинальха, но меч не яд, его без должной подготовки в организм не введешь.

— Что же ты, дорогая, так от меня шарахаешься? — с мерзкой улыбкой на губах продолжал издеваться мужчина. — Неужели не хочешь обнять меня? — И он сделал еще один шаг к своей жертве.

— Нет! Не хочу! — взвизгнула вконец запаниковавшая наемница и шарахнулась в сторону. Это-то ее и сгубило. Она от страха совершенно забыла, что опасность грозит ей не только спереди, но и сзади, причем еще более кровожадная и беспощадная.

Верховный закрыл ладонями уши, чтобы не слышать истошного вопля и довольного урчания вкупе с аппетитным чавканьем, и поспешно бросился к стене, чтобы дернуть рычаг, закрывающий зев колодца.

— А ведь я хотел всего лишь обнять ее, — сообщил закрывающемуся зеву в полу Мурвинальх, состроив самую скорбную мину, на которую только был способен, отчего его и так неприятное лицо стало уж совсем отталкивающим. Кроме шороха мохнатых лап по сырому камню и щелканья активно работающих жвал, других звуков из ужасного провала уже не доносилось. Но как только мраморные плиты сомкнулись, не стало слышно и этого.

— Нехорошо как-то получилось. — Жрец вогнал ставший ненужным клинок в спрятанные под длинным балахоном ножны и потер ладони друг об друга, будто пытался тщательно отмыть их. — Теперь точно придется все самому делать. А может, оно и к лучшему? Ошибок меньше будет.