Обжора-хохотун - Фрай Макс

— Спрашивать, как тебя угораздило, я не стану, — говорил он, — это и так понятно. Обычное дело.

Когда он сказал «обычное дело», я подавился от возмущения и потом долго откашливался, поневоле запивая свой позор остывшей камрой.

— Вообще-то, — сердито сказал я, когда дар речи ко мне вернулся, — вам бы следовало сперва меня допросить, а уже потом делать какие-то выводы.

— Сперва допросить и только потом делать выводы, — восхищенно повторил Джуффин. — Какая прекрасная идея! Мне бы и в голову не пришло. Когда-нибудь я непременно воспользуюсь твоим мудрым советом. Я бы и сейчас с радостью им воспользовался, да вот беда: я и так все знаю, кроме одного — куда подевался твой приятель? Но ты мне тут, увы, не помощник.

— А разве он куда-то подевался? — удивился я. И тут же прикусил язык. Выдавать Бугаги не следовало ни при каких обстоятельствах — хотя бы потому, что влип он по моей милости.

— Подевался, — жизнерадостно подтвердил сэр Джуффин. Судя по выражению его лица, лучшее, что может случиться с шефом Тайного Сыска, — это внезапное исчезновение подозреваемого. — Нигде его нет, словно бы вовсе на свет не рождался... Кстати, имей в виду, я уже в курсе, что ты сидел в «Бешеном скелете» с Бугаги Удубаном из Семилистника. И что промеж вами вышло, знаю. Вернее, просто догадываюсь. Он научил тебя какому-то простенькому фокусу, ты попробовал повторить, и результат, скажем так, несколько превзошел ваши общие ожидания.

— Удубан не виноват, — поспешно сказал я. — Он не хотел учить меня магии. Это я его уговорил. Вернее, заставил. Силой.

— О-о-о, даже так? Заставил силой — это очень серьезно. Ты что с ним делал? Заклинание, подчиняющее волю, читал? Смертью грозил? Или ограничился зверскими пытками?

Я прекрасно понимал, что он надо мной смеется. И так обиделся, что демонстративно отложил в сторону надкусанный бутерброд, уже шестой по счету, так что отказаться от него было мне вполне по силам. И кружку тоже гордо отодвинул. Правда, камры в ней уже почти не осталось, но тут уж ничего не поделаешь.

— Хотите верьте, хотите нет, но я действительно силой заставил Бугаги Удубана сказать мне заклинание. Угрожал, что в противном случае заставлю его сожрать вместе с вином стеклянную бутылку.

— Ужас какой! — обрадовался сэр Джуффин. — Мир не видывал подобных злодейств. У меня под носом вырос, можно сказать, новый Лойсо Пондохва, а я-то хорош, проморгал возможность удавить тебя прямо в колыбели.

И пока я безуспешно изобретал какой-нибудь достойный ответ, подлил камры в мою опустевшую кружку.

— Совершенно естественно в твоем положении выгораживать приятеля, — примирительно сказал он. — С людьми, которые ведут себя иначе, и говорить-то не о чем. Но у тебя ничего не выйдет. Мне, видишь ли, совершенно необходимо, чтобы бедняга Удубан был виноват. Поэтому он будет объявлен главным виновником происшествия, даже если ты действительно силой и угрозами вытряс из него заклинание. Что, строго говоря, более-менее правда. Все уже решено, дело за малым — найти этого красавца. С другой стороны, должен же он быть хоть где-нибудь... Остается еще один вопрос: что делать с тобой?

— Посадить в Холоми? — с надеждой спросил я. — Я же совершил самое настоящее магическое преступление, правда?

— Откуда такой энтузиазм? — удивился шеф Тайного Сыска. — Чем тебя манит Королевская тюрьма? Если слухами об исключительном мастерстве тамошнего повара, имей в виду, они преувеличены. Той же мадам Жижинде он в подметки не годится.

— При чем тут повар? Просто компания в Холоми хорошая, — нетерпеливо объяснил я. — Там же половина камер героями войны за Кодекс занята, скажете, не так?

— Гораздо больше половины, — подтвердил сэр Джуффин. — Если ты радуешься возможности завязать с ними знакомство, я тебя хорошо понимаю. И в каком-то смысле даже одобряю столь похвальное стремление лично соприкоснуться с живой историей магии. Возможно, однажды тебе действительно удастся увидеть кого-нибудь из этих великих людей на ежегодном обеде, который комендант Холоми устраивает для избранных узников.

— Только на ежегодном обеде? — не веря своим ушам, переспросил я.

— Ну да. Тюрьма тем и отличается от прочих человеческих жилищ, что населяющие ее достойные люди проводят время в полном одиночестве, сидя в своих камерах.

— И что они там делают? — холодея от ужаса, спросил я.

Сэр Джуффин задумался.

— Наверное, читают, — неуверенно предположил он. — В Холоми, знаешь ли, отличная библиотека... Думают. Пишут письма родным и друзьям — Безмолвной речью-то[8] в Холоми не воспользуешься. Иногда гуляют в саду — по очереди, конечно же. То есть поодиночке.

— Поодиночке? Получается, узники встречаются друг с другом только раз в год, и всё?

— Это в лучшем случае. Ежегодный обед устраивают не для всех, а для избранных. У тебя, в силу возраста и биографии, не слишком высокие шансы быть включенным в список приглашенных, но чем только Темные Магистры не шутят. В любом случае, все решает сам комендант. Может быть, лет через десять-двадцать он сочтет тебя достаточно интересным собеседником.

— Через десять-двадцать? — Я был потрясен. — Хотите сказать, что я буду сидеть в Холоми так долго?

Перспектива стать узником знаменитой тюрьмы прельщала меня все меньше. Похоже, это гораздо хуже, чем быть пиратом, — те-то хотя бы раз в несколько дней сражениями развлекаются. Вот только понял я это, мягко говоря, поздновато.

— Ну да, — флегматично кивнул сэр Джуффин. — Не знаю, каковы были твои первоначальные намерения, но за применение в общественном месте пятьдесят девятой ступени Черной магии сейчас можно получить лет тридцать, не меньше.

— Какой пятьдесят девятой?! — взвыл я. — Восьмой! Это была восьмая ступень. Восьмая!

— Не сомневаюсь, что твой приятель собирался обучить тебя именно одному из приемов восьмой ступени, — согласился сэр Джуффин. — Хотя бы потому, что это — предел его собственных скромных возможностей. Однако вышло так, что ты перестарался и применил именно пятьдесят девятую ступень. Нечаянно, конечно. Именно в этом и состоит проблема.

— В чем? — Я окончательно перестал понимать, к чему он клонит. — В том, что нечаянно?

— Ну да. С одной стороны, ты как бы и не виноват. Вернее, почти не виноват. И справедливость требует отпустить тебя восвояси, обязав возместить убытки пострадавшим, — ничего не поделаешь, придется твоему братцу выпотрошить дополнительную пару-тройку купеческих кораблей, но сэр Анчифа, не сомневаюсь, как-нибудь справится.

— Ну и вот! — торжествующе сказал я. — Штраф — это вполне справедливо. Я только «за».

— Но в интересах безопасности Соединенного Королевства мне все-таки следует упрятать тебя в Холоми, — огорошил меня Джуффин. — Заклинание-то ты уже знаешь, и это нельзя изменить. А способностями ты, похоже, пошел в деда. Что было бы просто прекрасно — лет, скажем, двести-триста назад. Но, уж прости меня, совершенно не к месту в наши мирные времена. И кто может поручиться, что тебе никогда не захочется еще раз проделать этот фокус?

— Мне не захочется, — искренне сказал я. — Нет ничего хорошего в том, чтобы разрушать дома и вырывать с корнем деревья.

— Это ты сейчас так говоришь, — отмахнулся сэр Джуффин. — Со временем твое мнение вполне может измениться. Но гораздо хуже другое: ты никогда не обучался магии и, соответственно, умению держать ее под контролем. Я хочу сказать, что в один прекрасный день ты можешь нечаянно повторить давешний подвиг. Сам не заметишь, как это случится.

— Как такое возможно? Обычно я хорошо понимаю, что делаю. Возможно, не всеми моими поступками можно гордиться, но, по крайней мере, я всегда совершал их осознанно.

— А во сне? — невинным тоном спросил сэр Джуффин. И принялся набивать трубку, предоставив мне возможность обдумать его слова.

Крыть было нечем. Контролировать свои действия во сне я не умел. До сих пор мне даже в голову не приходило ставить вопрос таким образом. На то он и сон, чтобы отдыхать от бодрствования и сопутствующего ему самоконтроля, — так мне казалось.

— А разве такое бывает — чтобы человек колдовал во сне? — недоверчиво спросил я.

— Еще бы, — невозмутимо подтвердил господин Почтеннейший Начальник. — В старые времена добрая половина сражений между враждующими Орденами была битвами спящих Магистров. А юных послушников того же Семилистника до сих пор укладывают спать поодиночке, в тесных подвальных помещениях, где нет никакой мебели, кроме брошенного на пол матраса, — как ты думаешь, зачем?

— Для того чтобы отравить им жизнь? — усмехнулся я. — Впрочем, из логики вашего повествования следует, что это делается ради их же безопасности.

— Соображаешь, — вздохнул сэр Джуффин. — И вот, скажи на милость, что мне с тобой, таким сообразительным, делать?