Я надену платье цвета ночи - Пратчетт Терри

Свадьбы и похороны — время силы… да, свадьбы. Тиффани ещё крепче вцепилась в руки своих друзей. И вот, она пришла. Ревущая стена огня…

— Прыгайте! — скомандовала Тиффани.

И, когда они прыгнули, выкрикнула:

— Прыгай, шлюха, скачи, негодяй.

Они взмыли в воздух, и тут огонь добрался до них.

Время застыло. Внизу мелькнул кролик, спасающийся от огня. «Он всегда бежит прочь, — подумала Тиффани. — Он бежит от огня, но огонь его настигнет. Потому что огонь движется гораздо быстрее, чем тело из плоти и крови».

Теперь Тиффани парила в воздухе, окружённая шаром жёлтого пламени. Мимо стремительно пронеслась зайчиха, создание, счастливое в своей стихии скорости. «Мы не такие быстрые, как ты, — подумала Тиффани. — Нас обожжёт». Она посмотрела направо и налево, на жениха и невесту, которые смотрели прямо вперёд, словно загипнотизированные, и подтянула их к себе поближе. «Я женю тебя, Роланд. Я же говорила, что так и будет».

Из этого огня она творила красоту.

— Возвращайся в ад, из которого пришёл, Лукавый! — крикнула она. А потом снова: — Прыгай, шлюха! Скачи, негодяй! И вечен ваш брак, пока есть ад и рай!

«Вот вам и свадьба, — подумала она. — Новое начало».

На несколько секунд это место стало местом силы и власти. О, да, власти.

А потом они рухнули позади стены огня и покатились по земле. Тиффани была к этому готова, она тут же вскочила на ноги и принялась затаптывать маленькие язычки пламени и горящие угольки.

Внезапно рядом оказался Престон, он взял Летицию на руки и понёс её в сторонку, прочь от обгоревшей стерни. Тиффани обняла за плечи Роланда, который приземлился достаточно мягко («Вероятно, на голову», — мельком подумала она) и побрела вслед за Престоном.

— У Летиции небольшие ожоги и слегка подпалённые волосы, — поставил диагноз Престон. — Что касается твоего прежнего дружка, то на нём просто запеклась грязь. Как тебе это удалось?

Тиффани глубоко вздохнула.

— Зайчиха проносится сквозь огонь так быстро, что почти не чувствует его, — сказала она. — А приземляется уже на пепел, потому что под сильным ветром сухая трава прогорает мгновенно.

Позади раздался крик, и Тиффани представила спотыкающегося человека, который пытается убежать от стремительно наступающего огня, и, разумеется, не успевает. Она чувствовала боль твари, которая сотни лет оскверняла собой этот мир.

— Вы, трое! Стойте на месте, не ходите за мной! Престон, присмотри за ними!

Тиффани зашагала по остывающему пеплу. «Я должна увидеть, — думала она. — Я должна убедиться. Я должна точно знать, что сделала!»

Одежда мертвеца дымилась. Пульса не было. «Он творил с людьми ужасное, — думала Тиффани. — Такое, отчего тошнило даже тюремных надзирателей. Но почему он таким стал? Чем он был, просто сильно ухудшенной версией мистера Пуста? Возможно ли, чтобы когда-то но был хорошим? Как изменить прошлое? С чего начинается зло?»

Она почувствовала, как в её разум, словно червь, заползают слова: Убийца, дрянь, мерзость! Ей хотелось извиниться перед собственными ушами за то, что им пришлось выслушать. Однако голос призрака был тихим, тонким, и жалобным. Он уходил прочь, в историю.

«Ты больше до меня не доберёшься, — подумала она. — Ты истощился. Стал слишком слаб. Каково это было, загнать чужое тело до смерти? Ты больше не можешь пробраться внутрь. Я чувствую, как ты пытаешься, но тщетно». Она покопалась в пепле и подобрала ещё тёплый от огня кремень; в почве было полно острых твёрдых камешков. Они зародились в мягком мелу, и Тиффани, подобно им, тоже. Шершавый кремень был как прикосновение друга.

— Никогда ты ничему не научишься, — сказала она. — Ты не можешь поверить, что другие люди тоже умеют думать. Разумеется, сам ты никогда не побежал бы на огонь, но в своём невежестве ты и вообразить не мог, что огонь побежит на тебя.

«Твоя сила всего лишь слухи и ложь, — подумала Тиффани. — Ты пробираешься в людей, когда они неуверенны, слабы, обеспокоены и напуганы, и они начинают думать, что их враги — другие люди, тогда как их единственный враг только ты, мастер лжи. На вид ты ужасен; но внутри ты всего лишь воплощённая слабость».

Я же внутри — кремень.

Она ощутила тепло остывающего поля, выпрямилась и крепче сжала в руке кремень. Червяк несчастный, как ты посмел явиться сюда! Как ты посмел вторгнуться на мою территорию! Тиффани сосредоточилась. Кремень в её ладони нагрелся, а потом расплавился и потёк между пальцев, капая на землю. Прежде Тиффани никогда так не делала. Она глубоко вдохнула воздух, очищенный огнём.