Движущиеся картинки - Пратчетт Терри

— Сейчас попробую определить! Эй, эй, осторожнее! Не стоит так наклоняться! Повторяю, лучше так не наклоняться! Я же сказал, не…

Крестьяне поспешно отпрыгнули в стороны, освобождая дорогу для помела, которое, штопором ввинтившись в двери, со всего разгону врезалось в капусту. Раздался сочный капустный «чмок».

Спустя некоторое время послышался сдавленно-обреченный шепот:

— Я же предупреждал…

— О чем ты предупреждал? Да, ну и где мы очутились по твоей милости? Что это такое?

— Капуста, аркканцлер.

— А-а, овощ…

— Овощ.

— Терпеть не могу овощи. Кровь становится жидкой.

Наступило молчание. После краткой паузы снова раздался голос, звучавший на этот раз крайне решительно:

— Что ж, очень сочувствую. И вообще, ты меня уже достал своими завихрениями, ты, кровожадный, властолюбивый хам!

Повисла еще одна пауза. А затем:

— Слушай, казначей, а могу я тебя вышвырнуть из Университета?

— Нет, аркканцлер. У меня слишком большая выслуга.

— В таком случае помоги мне отсюда выбраться и пойдем куда-нибудь пропустим по стаканчику.

Крестьяне начали быстренько отползать.

— Вот конем меня, — сказал знаток капусты. — Это же волшебники. А от этих, конем их, волшебников лучше держаться подальше.

— Ага, — кивнул его товарищ. — Слушай, э-э, ты все время вспоминаешь какого-то коня… Что такого он с тобой сделал?

Пришло время тишины.

Весь Голывуд был окутан сиянием. И медленно, неторопливо мерцал. «Вот он, свет Голывуда», — подумал Виктор.

А еще здесь витало зловещее предчувствие. Если съемочную площадку считать сном, ожидающим своего воплощения, то город вышел на следующий качественный виток, представляя собой реальное место, ожидающее перерождения в нечто новое, нечто такое, чему еще не подыскали определения.

— . . . . . . . . — сказал Виктор и тут же умолк.

— . . . . . . . . . . . . . .? — спросила Джинджер.

— . . . . . . . . . . . . . .!

— . . . . . . . . . . !

Какое-то мгновение они во все глаза таращились друг на друга. Затем Виктор схватил ее за руку и увлек внутрь ближайшей постройки, оказавшейся по случаю столовой.

Представшая им сцена не поддавалась описанию — и в таком качестве пребывала бы вовек, не разыщи Виктор доску, с успехом применяемую для ознакомления посетителей с тем, что, к всеобщему смеху, именовалось здесь словом «меню». Виктор взял с подставочки мел.

— Я ГОВОРЮ НО САМ СИБЯ НЕСЛЫШУ! — накарябал он на доске и с торжественным лицом вручил мелок Джинджер.

— Я ТОЖЕ. ПАЧЕМУ?

Виктор задумчиво потеребил мелок в ладони, а потом приписал:

— НАВЕРНОЕ ПАТОМУ ЧТО МЫ НЕ СУМЕЛИ ИЗАБРЕСТИ ЗВУК. А ЕСЛИ БЫ У НАС НЕ БЫЛА БЕСОВ КАТОРЫЕ УМЕЮТ РИСАВАТЬ ЦВЕТНЫМИ МЕЛКАМИ МЫ С ТОБОЙ ЩАС ВИДЕЛИ БЫ ТОЛЬКО ЧОРНОБЕЛУЮ КАРТИНКУ.

Мало-помалу они вникали в окружающую обстановку. На столах громоздились тарелки с полусъеденными обедами, некоторые — с вовсе нетронутыми. Такая картина в заведении Нодара Боргля была не в диковинку, однако в ней неизменно фигурировали жалобно причитающие персонажи.

Джинджер осторожно окунула палец в ближайшее месиво.

— Еще теплое! — проговорила она одними устами.

— Пошли к выходу! — жестом показал Виктор.

Она попыталась сартикулировать нечто замысловатое, но ничего не получилось, поэтому она снова взяла в руки мелок.

— ДАВАЙ ДАЖДЕМСЯ ВАЛШЕБНИКОФ.

Виктор вдруг замер на месте как вкопанный. Затем уста его сформировали фразу, которую Джинджер с полным основанием могла бы отказаться понимать, и он сломя голову бросился к выходу.

Безразмерное кресло стремительно катилось по улице, выбрасывая из-под осей клубы дыма. Встав посреди дороги, Виктор принялся подскакивать и размахивать руками.

Далее произошла беседа — беззвучная, но очень обстоятельная. Стену соседнего дома испещрили разнообразные письмена. Джинджер, не будучи в силах сдерживать нетерпение, решила ознакомиться с ними лично.

Первая надпись гласила:

— ЛУЧШЕ ЕСЛИ ВЫ БУДЕТЕ ДЕРЖАЦСЯ НА РАЗСТОЯНИИ. ЕСЛИ АНИ ПРАРВУТСЯ ТО ВАС САЖРУТ.

— И ВАС ТОЖЕ, — это было написано более аккуратным почерком, принадлежавшим руке декана.

Ниже, рукой Виктора, был выведен ответ:

— Я ВАТЛИЧЬЕ ОТ ВАС ЗНАЮ КАКИЕ ТУТ ДЕЛА ТВАРЯТСЯ. НО АБЕЩАЮ НАЗВАТЬ НА ПОМОЩЬ, ЕСЛИ В ЭТОМ БУДИТ НЕАБХОДИМОСТЬ.

И, кивнув напоследок декану, Виктор поспешил вернуться к Джинджер и библиотекарю. Встретившись взглядом с орангутаном, он выразил тому свою тревогу. Номинально библиотекарь считался лицом магического звания — во всяком случае, именно это звание он носил в бытность свою человеком и, по всей видимости, мог претендовать на него и сейчас. Являясь, с другой стороны, обезьяной, библиотекарь был вполне полезным человеком. Виктор решил рискнуть.