Свет. Испытание Добром? - Федотова Юлия

– Девам Небесным важна не красота исполнения, а его искренность, – холодно откликнулся Хенсхен. – Обладай голосом соловья злодей, погрязший во грехе, они не внемлют ему. И наоборот, самый слабый и неверный голосок праведника будет непременно услышан на небесах!

– Вот так! – поддакнул Йорген, пожалуй излишне самонадеянно причисливший себя к праведникам – с его-то недавним темным прошлым! – Спасибо, Мельхиор, ты настоящий друг, не то что некоторые!

…Да, совсем неплохим человеком оказался на поверку робкий и наивный, чтобы не сказать, глуповатый хейлиг из Швелльхена. Жаль, если ему уготовано стать Воплощением. Жаль, если его придется убить. Или это он должен будет стать убийцей?

Не так-то просто получилось отыскать в незнакомой местности маленькую Долину Света. Знали о ней все без исключения жители Мольца. Указать дорогу не согласился ни один, даже городская побирушка не позарилась на золотой. Видите ли, всякий страждущий должен сам найти к ней путь. Для кого-то он будет короток, для другого – длиннее, а закоренелому грешнику долина может и вовсе не открыться, по крайней мере, до тех пор, пока помыслы его не очистятся и раскаяние не станет искренним. Мало того, один и тот же человек, побывавший в святом месте неоднократно и вроде бы умеющий его легко найти, может однажды не попасть туда, если чрезмерно нагрешит.

Поговаривали даже, будто долина не совсем в нашем мире лежит, а ближе к дивному Регендалу, и бывали случаи, что злодеи, посягнувшие на сокровища ее храма, обратно уже не возвращались, пропадали где-то на перепутье миров…

– Тогда нам остается лишь надеяться, что все мы грешны в равной мере и не растеряем друг друга по дороге, – заметил Семиаренс Элленгааль.

– На месте тех, кто однажды впустил в мир Тьму, я бы не обольщался, – хмыкнул Легивар, как будто сам он был невинной овечкой, никогда не практиковавшей некромантию!

– На всякий случай давайте условимся ждать опоздавших у входа в храм и ничего не предпринимать, пока не соберемся вместе, – попросил ланцтрегер. В Зиппле он натворил столько дел, что теперь опасался, как бы долина не отвергла его вовсе.

– Хорошо, мы тебя обязательно дождемся, – согласился силониец, без всякой гордости полагавший, что у них с Мельхиором имеются все шансы прибыть на место раньше остальных.

«Не пришлось бы ждать до конца времен», – хотел брякнуть Легивар, но не стал, пожалел друга Йоргена. Ведь не по своей же воле тот в чудовищах ходил.

К счастью, все их опасения оказались напрасными. То ли слава о чудесах долины была сильно преувеличена, то ли весы, на которых Дева Юста взвешивала человеческие грехи, были не особенно точны, но в долину компания явилась в полном составе. Хотя поблуждать пришлось. Взяв за точку отсчета город Мольц, стали объезжать его по расширяющейся спирали, пока наконец не увидели впереди скопление довольно высоких холмов. Когда же все-таки добрались до них по бездорожью, дело было далеко за полночь. Впрочем, ночи теперь были под стать ослепительным дням.

Никто из людей такого не видел, но нифлунги, среди которых Йоргену довелось жить в детстве, утверждали, будто далеко на севере, за Пустошами, есть край вечного снега и льда. В незапамятные времена смертные селились и там, но вынуждены были уйти, когда морозы сковали их землю, сделав ее мертвой. Но речь теперь не об их горькой судьбе, а о том, что само солнце в тех забытых краях ходит по-иному. Будто бы зимой оно не показывается на небе вовсе, и много месяцев подряд длится ночь. Зато летом оно не хочет уходить за горизонт, и по ночам становится светло, как днем… Йорген слушал эти рассказы, и ему становилось жутко. Пугала бесконечная ночь: мало ли какие твари успеют в ней наплодиться? Но пугал и безобразно длинный день: какими же голодными будут твари, когда он наконец кончится!..

И вот что-то похожее случилось в обжитых землях. Правда, солнце по-прежнему исправно совершало свой круг, вставало утром на востоке, а вечером пряталось за западным горизонтом. Да только темнее с его уходом почти не становилось. Небо делалось не черным, с россыпью звезд, а тускло-серым, будто не полночь над миром, а очень пасмурный день. И миллионы больших и маленьких ночных существ сидели голодными по своим норам и логовам, потому что боялись выйти на промысел. Природа замирала в недоумении, а люди в городах думали: «Вот сколько света дарят нам добрые Небеса. Должно быть, теперь и урожаи будут вдвое!» Они не знали, что темнота нужна зерну не меньше, чем свет, и если ночи больше не будет, растения не смогут жить.