Добрые предзнаменования - Гейман Нил

Почему-то, ища виновных, все как-то забыли про матроса Белли, который к тому времени уже преодолел полпути до Индонезии на старом пароходе, доверху заваленном ржавеющими металлическими бочками с особенно ядовитым уничтожителем сорняков.

И был Еще Один. Он был на площади в Кумболо. И в ресторанах. И в рыбах, и в воздухе, и в бочках с уничтожителем сорняков. И на дорогах, и в домах, и в дворцах, и в хижинах.

Нигде он не был чужаком, и уйти от него было нельзя. Он делал то, что у него получалось лучше всего, и то, что он делал, было то, что он есть.

Он не ждал. Он работал.

Харриет Даулинг вернулась домой со своим малышом, которого – по совету сестры Веры Говорливой – более настойчивой, чем сестра Мэри – она назвала Колдуном.

Культатташе вернулся домой через неделю и объявил, что ребенок явно унаследовал лучшее от его предков. Он также поручил секретарше дать объявление в «Леди» насчет няни.

В одно рождество Кроули видел по телевизору «Мэри Поппинс» (за кулисами большинства телекомпаний Кроули был влиятельной персоной; больше всего он гордился изобретением игровых шоу). Он шутливо подумал, что эффективным и очень стильным способом избавления от очереди нянь у дома культатташе, будет ураган.

Он занялся хитрыми манипуляциями, в результате которых в назначенный день появилась лишь одна няня.

На ней был вязаный твидовый костюм и небольшие жемчужные сережки. Пожалуй, что-то в ней и говорило «няня» – но говорило так же тихо, как в тех людях, что нанимаются в британские дворецкие в некоторых американских фильмах. Также оно негромко покашливало и бормотало, что это очень может быть такая няня, какие рекламируют не специфицированные, но весьма определенные услуги в кое-каких журналах.

Ее плоские туфли похрустывали по гравийной дорожке, а сбоку от нее бежал серый пес, с клыков которого капала белая слюна. Его глаза горели алым цветом, и он голодно поглядывал в разные стороны.

Она подошла к тяжелой железной двери, улыбнулась – короткой удовлетворенной улыбкой – и позвонила в колокольчик. Он мрачно «динькнул».

Дверь открыл, как говорится, дворецкий старой школы^[23].

— Я Няня Асторет, – сказала она ему. – А это, – продолжила она (серый пес в это время осторожно посматривал на дворецкого, видно, обдумывая, где будет прятать от него кости), – Шарик.

Она оставила пса в саду, с блеском прошла собеседование, и миссис Даулинг повела няню на встречу с предметом ее забот.

Она неприятно улыбнулась.

– Какой славный мальчуган, – бросила она. – Ему скоро будет нужен трехколесный велосипед.

По одной из странных случайностей, еще один член обслуживающего персонала появился в тот же день. Это был садовник – и отличный, как выяснилось. Никто не понимал, как у него все получалось – ведь он никогда не брал в руки лопаты, и даже не пытался очистить сад от стай птиц, что его заполняли и садились на него при любой возможности. Он просто тихонько сидел в тени, а вокруг него цветник и сад цвели и цвели.

В те дни, когда няня получала выходные, Колдун приходил с ним повидаться, когда достаточно подрос, чтобы ходить.

– Вот Брат Слизняк, – говорил ему садовник, – а эта малюсенькая зверюшка – Сестра Помидорная Гусеница. Помни, Колдун, идя по прямым и кривым дорожкам жизни, надо любить и чтить все живое.

– Няня гововит, что живые вещи достойны быть лишь землей под моими ногами, мистев Фванциск, – отвечал Колдун, гладя Брата Слизняка и рассеянно вытирая руку о свой костюм Кермита Лягушки.

– Ты эту женщину не слушай, – отзывался садовник, – ты меня слушай.

Вечерами Няня Асторет пела Колдуну колыбельные.

• О, славный старый Герцог Йорка,
• Что Десять Тысяч Человек Имел,
• Он их Возвел на Вершину Холма,
• И Сломил все земные народы
• И привел их под власть нашего господина Сатаны.
• и
• Маленькая хрюшка в Ад пошла,
• Маленькая хрюшка осталась дома,
• Маленькая хрюшка ела теплую, сырую человеческую плоть,
• Маленькая хрюшка насиловала девственниц,
• И вскарабкалась маленькая хрюшка на гору мертвых тел,
• Чтобы взобраться наверх.

– Бват Фванциск, садовник, гововит, что я довжен ставательно пвактивовать добводетель и лубовь к всем живым вещам, – говорил ей Колдун.

– Не слушай этого мужчину, – отзывалась няня, укладывая его в его маленькую кровать. – Слушай меня.