Казак в Раю - Белянин Андрей Олегович

В иное время Иван Кочуев тоже поспешил бы оскорбиться и надолго, но сейчас, когда нимфеи стали зажигать костры и в романтических отблесках пламени тела их женщин казались ещё более тёплыми и желанными — всё плохое быстро вытеснялось из сердца положительными эмоциями. Подъесаул вновь почувствовал приятное томление, ища взглядом свою новую знакомую. Да, да, ту самую, что ушла за обещанной манной и не вернулась. А кое-где уже едят…

— Сильно подозреваю, что она, наверное, заблудилась или заболталась с подружками. Но уж забыть-то про меня она не могла? У неё, между прочим, хороший вкус в сравнении с некоторыми, и в мужчинах она разбирается. По крайней мере, способна выделить лучшего! А если кто-то предпочитает общество обкуренного эльфа… — Высказав всё неизвестно кому, молодой казак выпрямился, потянулся и направился на поиски.

Свою Циветту он нашёл не сразу, она стояла у самой кромки воды, раскинув руки, запрокинув голову и наслаждаясь нежными прикосновениями ветерка к своему великолепному телу. Рядом на песке лежала одноразовая пластиковая тарелка с остывшей манной кашей, такая же пластмассовая ложечка торчала в ней, как Останкинская телебашня.

Вообще-то эту крупнокомковую детсадовскую бурду спокойно раздавали всем желающим из большого деревянного котла с черпаком в центре стойбища. Посуда «небесной влей» появлялась там же, тоже из ниоткуда. Котёл, как водится, не оскудевал, но Ивану, конечно, хотелось, чтобы нимфея сама угостила его, а она…

Она была слишком простодушна и легкомысленна, естественно, про всё забыла, сосредоточившись исключительно на том, что показалось ей на данный момент более приятным. А что могло быть более приятным, чем стоять, любуясь переходом вечера в ночь, тая под нескромными ласками ветерка и совсем не слыша сзади тихих шагов подкрадывающегося казака. Впоследствии Иван утверждал, что всего лишь хотел пошутить…

…Эльф и еврейка, сидя плечом к плечу под сосной, с разной скоростью ели кашу.

— Вполне сносная еда, легко усвояемая, низкокалорийная, идеально сбалансированная для любой диеты. Ещё мудрецы Востока неоднократно говорили: «Можно мечтать о тысяче изысканных блюд, но когда съешь большую миску каши — не думаешь больше ни о чём. Больше просто не лезет…»

— Ага, — вяло откликнулась Рахиль.

— Неудивительно, что эти нимфеи так хорошо выглядят. Весь день на свежем воздухе, загар, плавание, здоровый образ жизни. Помнится, ещё древние китайцы уверяли: «Живущий во дворце болеет чаще. Живущий на природе — реже, но скоропостижней…» — нравоучительно продолжил Миллавеллор.

— Угу, — медленно кивнула израильтянка.

— И самое главное в их диете — молоко! Вернее, его качество… Помните, когда великого Джавахарлала Неру держали в тюрьме целых пять лет, враги каждый день заводили ему в камеру козу, чтобы он мог её подоить и только этим утолить свой голод. Но лишь когда он вышел на свободу, они узнали, что это был козёл…

На этот раз вместо ответа госпожа Файнзильберминц молча щёлкнула предохранителем автомата, и умничающий эльф разом прервал чрезмерно откровенные философствования.

— Ша, я таки выскажусь, чтоб все точки стояли над «и», а на меня не возникали вопросы… Мне чихать, плевать и вконец фиолетово всё, чем там занимается этот русский мальчик с мыслями ниже пояса. То он лепит из себя казака в поисках православного Рая, то прячется по кустам с голой девицей, бросив тех, кому он действительно дорог… Ой, я сама понимаю, как это глупо звучит! Пусть идёт куда хочет, с кем хочет и за тем, что им обоим хочется. Я ему кто? Я ему сплошное никто! Но мне таки, может быть, иногда его жалко?! — Рахиль окончательно запуталась, сбилась и замолчала. Миллавеллор не прерывал её исповедь даже вздохом. Потом погладил её по голове и тихо сказал:

— Лю Синь писал: «Если чьё-то имя согревает твоё сердце, не ищи этому причины, объяснения или названия. Прими происходящее как данность и крепче сомкни уста…»

— Что я и делаю, — кисло согласилась всхлипнувшая еврейка, а мгновением позже она уже горько рыдала на плече у обалдевшего эльфа под равнодушными взглядами фланирующих мимо нимфей…

Может быть, Миллавеллор и был законченным наркоманом, самозваным претендентом на трон, болтуном и начитанным пустобрёхом, но в его эльфийской душе проснулись не тронутые доселе отеческие струнки. Он успокаивающе похлопывал бедную девушку по спине, а сам изо всех сил вытягивал тощую шею, дабы узреть наконец, куда подевался этот клятый подъесаул, дабы сказать ему: «Смотри, до чего ты довёл это невинное дитя с автоматической винтовкой „галил“…» И чтобы казак Кочуев пристыженно опустил голову, горько покаялся, а потом на глазах у всех два возлюбленных сердца соединились.