Колдун на завтрак - Белянин Андрей Олегович

Арабский жеребец, вытянув умную морду, осторожно мягким храпом снял последние слезинки с моих щёк. Потом коротко и тихо заржал, словно бы приглашая: садись скорей, едем за советом к твоей Катеньке!

— Так, Прохор, ты держись, — хватаясь за седло, бормотал я. — Я быстро, туда и обратно, галопом долечу. Катя поможет. Полистает свою волшебную книгу, найдёт чудесное лекарство, закажет его прямо из светлого будущего к себе на склад и поделится. Мы тебя спасём. Ты отдыхай. Всё хорошо будет. Я обещаю. Слово даю казачье! Главное, не уходи никуда, поспи…

Пару минут спустя мы с арабом мчались за село, на старое кладбище, там удобный спуск в Оборотный город. На этот раз я рисковал не только своей жизнью, поэтому захватил и дедову саблю, и нагайку с вшитым свинцом, и короткий тульский пистолет, заряженный серебряной пулей.

Уже пролетая между крестов, мой конь грудью сбил двух опешивших чумчар. Посреди дня ходить повадились, совсем света божьего не боятся, обнаглели до крайности! Надеюсь, хоть башки свои пустые раскроили капитально, мне некогда было оборачиваться да рассматривать. Я спрыгнул с седла у нужной могилы и обнял за шею коня:

— Иди погуляй, меня раньше чем часа через два-три не жди, но к обеду надо вернуться. Со мной тебе нельзя, сам знаешь, ну а будет кто приставать — дай разок копытом в челюсть, ты ж у меня учёный…

Араб понимающе кивал, обещая ждать сколько понадобится. Он помнил, как словил по ушам за то, что бросил меня однажды. Так что правильно, во всех смыслах учёный…

— Господи, спаси и помилуй. — Зная, куда иду, я трижды перекрестился, сплюнул через левое плечо в гипотетического беса и прямо руками начал разгребать сухую землю.

Старый, чуток поржавевший рычаг нашёлся быстро. Я потянул его на себя, крепко взяв в обе руки и упираясь ногами аж до покраснения, сначала шло тяжело, но вот крышка люка откинулась, и старая могила приветливо распахнула мне свои объятия…

— Ну что, пошёл, да?

Спустившись вниз на десяток ступеней, я заметил на стене второй рычаг, опустил его, и чугунная крышка сверху тяжело захлопнулась. Чудесного, непонятно откуда идущего света на винтовой лестнице, ведущей вниз, было предостаточно. Я спешил, поэтому прыгал через две-три ступеньки, как дурной козёл, ловя папаху и придерживая саблю на ходу. Каким чудом не сверзился и нос не расквасил — ума не приложу, по идее, должен был хоть раз споткнуться стопроцентно! До пограничной арки я тоже дотопал достаточно быстро, а вот там, сами понимаете…

— Стоять, хорунжий! Я тя выцеливать буду.

Ох, как это не вовремя и как же оно всё меня достало-о-о… Вот ведь сколько раз сюда прихожу, каждый бес меня в лицо знает, хоть портрет по памяти пиши, но всегда, всегда (кроме одного раза!) они встречают меня этой идиотской военной традицией «стой, стрелять буду!».

Надоело! Я по делу в конце-то концов, и по срочному! У меня там наверху боевой товарищ, может, угасает уже, а мне тут каждый дебилоид будет дуло в нос совать! Я ему сейчас его же дробовик вокруг шеи галстуком завяжу! Всё, пошёл… убью… никаких нервов не хватает…

— Эй, я же сказал: стоять! Иловайский, ты чего?! — на месте охренел (иного слова не нахожу, все прочие — неточные) храбрый бес-охранник, выставляя мне навстречу длинноствольное английское ружьё охотничьего образца. — Я ж серьёзно! Я стрелять буду-у…

Из моей груди вырвалось глухое медвежье рычание, потому что сейчас, в таком состоянии, я мог не только этого кретина с гладкоствольной пукалкой растоптать, но и всю их арку разобрать по кирпичику в пыль! Я им сейчас здесь такое устрою…

— Убью! Не подходи, убью же, ей-ей убью! — визжал бес, накинув на себя личину гвардейского офицерика-преображенца и удирая от меня к Оборотному городу. — Ты совсем с катушек съехал, казак, чё ли?! Тебе было сказано стоять, а ты куда на меня попёр?! Отстань, прилипала, убью же!

Бегал он резво, но ружьё не бросал, что его в конце концов и погубило. Протискиваясь в узкую калитку, ибо ворота были ещё закрыты, он зацепился ремнём ружья за косяк, неловко повернулся и, хряпнувшись всем весом, нажал на курок…

Оглушительный выстрел разбудил всех, кто спал, а вылетевший кусочек свинца просверлил бедному охраннику ровненькую дырку в оттопыренном ухе. У меня мигом куда-то ушла вся боевая злость, я сунул руку в карман и достал мятый платок. Модная привычка, но вот пригодилось.

— На.

— Иди ты…