Опочтарение - Пратчетт Терри

Кольцо с ключами позвякивало в руках Гроша, пока он вел Мокриста через подвалы Почтамта к железной двери. Мокрист заметил на полу черно-желтую веревку: Стража и здесь побывала.

Дверь, щелкнув, открылась. Внутри разливалось голубоватое сияние, несильное, но достаточное, чтобы вызвать беспокойство, породить пурпурные тени на краю поля зрения и заставить глаза слезиться.

— Вуа-ля — объявил Грош.

— Это… это что-то вроде концертного оргАна? — спросил Мокрист.

Очертания машины, стоявшей в середине комнаты, разглядеть было непросто, но она стояла там со всем очарованием дыбы. Голубое сияние исходило откуда-то из центра механизма. У Мокриста уже слезы текли из глаз.

— Неплохая догадка, сэр! На самом деле это Сортировочная Машина. — пояснил Грош — Она — проклятье Почтамта, сэр. В ней сидели бесенята для чтения адресов с конвертов, но все они испарились много лет назад. Впрочем, это ничего не изменило.

Взгляд Мокриста упал на проволочные лотки, занимавшие целую стену. Заметил он и обведенные мелом силуэты на полу. Мел слабо мерцал в этом странном свете. Силуэты были совсем небольшие. Один из них явно изображал кисть с пальцами.

— Несчастный случай на производстве — пробормотал Мокрист — Ну что ж, мистер Грош. Расскажите мне.

— Не подходите к сиянию, сэр — предупредил Грош — именно это я говорил и мистеру Пошатбери. Но позже он пробрался сюда один, без меня. О боже, сэр, его нашел бедный юный Стэнли, после того как заметил, что Несмышленыш тащит что-то по коридору. Ужасная кровавая сцена предстала перед его глазами. Вы и представить себе не можете, что тут творилось, сэр.

— Думаю, что могу — возразил Мокрист.

— Сомневаюсь, что можете, сэр.

— Могу, правда.

— Уверен, что нет, сэр.

— Могу! Ясно? — крикнул Мокрист — Думаешь, я не заметил эти маленькие силуэты на полу? Ну а теперь давайте продолжим, прежде чем меня стошнит!

— Э… ну вот, сэр. Когда-нибудь слышали о Чертовски Тупом Джонсоне, сэр? В этом городе он знаменитость.

— Разве он не был архитектором? Все время строил что-то неправильное? Я читал об этом, я уверен…

— Это он, сэр. Он много чего создал, это верно, и всегда с его творениями были проблемы.

В мозгу Мокриста какое-то воспоминание, наконец, пнуло нужный нейрон.

— Это он одобрил в качестве строительного материала зыбучий песок, потому что хотел, чтобы фургоны, привозившие песок на стройку, разгружались побыстрее?

— Верно, сэр. Собственно, основной проблемой всех его творений было то, что их создателем был Чертовски Тупой Джонсон. Проблемы, можно сказать, стали неотъемлемой частью его творчества. Честно говоря, большинство созданных им вещей вполне себе работали, вот только делали совсем не то, для чего были предназначены. Вот эта штука, сэр, начла свою жизнь как орган, а закончила как машина для сортировки писем. Идея заключалась в том, что ты высыпаешь мешок писем в эту воронку, и они быстро сортируются вон по тем лоткам. Почтмейстер Съежби ^{72} хотел как лучше, говорят. Он был помешан на скорости и эффективности, этот почтмейстер. Мой дедушка рассказывал, Почтамт потратил целое состояние на то чтобы заставить эту штуку работать.

— И зря потратил денежки, э? — догадался Мокрист.

— О нет, сэр. Она заработала. И очень хорошо. Так хорошо, что люди стали с ума сходить, в конце концов.

— Дай догадаюсь — предложил Мокрист — Почтальонам пришлось слишком много работать?

— О, почтальоны всегда слишком много работали. — не моргнув глазом ответил Грош — Нет, людей беспокоило то, что они обнаруживали в лотках письма за год до того, как эти письма должны были быть написаны.

Повисла тишина. В этой тишине Мокрист мысленно перебрал несколько возможных реплик от "Попробуй объяснить получше, может что и пойму" до "Это невозможно", но, в конце концов, решил, что все они прозвучат глупо. Грош был абсолютно серьезен. Так что Мокрист просто спросил:

— Как?

Старый почтальон указал на голубое сияние.

— Осторожно загляните внутрь, сэр. И вы увидите. Только ни в коем случае не подходите слишком близко.

Мокрист придвинулся чуть ближе к машине и уставился в ее внутренности. В самом сердце голубого сияния он разглядел маленькое колесико. Оно неспешно вращалось.

— Я вырос на Почтамте — сказал позади него Грош — Родился в сортировочной комнате, был взвешен на почтовых весах. Учился читать по конвертам, изучал цифры по гроссбухам, узнал гигографию, глядя на карты города, и историю — слушая стариков. Лучше, чем в любой школе. Лучше чем в любой школе, сэр. Но никогда я не изучал гигометрию, сэр. Типа пробела в моем образовании, все эти углы и прочее. Но тут, сэр, тут все дело в пире.