Веслом по фьорду! - Белянин Андрей Олегович

Толстяк Будулай склонился над каждой из пятнадцати расставленных вдоль галеры бочек и убедился — воды набралось ровно наполовину. Стало быть, семь с половиной бочек. Немного на пятьдесят ртов. Но лучше, чем ничего…

Барон из беседки щурился в подзорную трубу.

— Стилета ищете? — прокашлялся снизу наблюдательный капитан.

Витторио с задумчивым видом выглянул из-под балдахина:

— Да, а что, милейший?

— Бросьте ерундой заниматься, — сурово посоветовал Будулай. — Команде пора взяться за вёсла. Сейчас самое время обогнуть остров, поглядим на берега и, даст бог, найдём поселение туземцев. Выясним, куда мы попали, можно ли здесь поторговать или охотиться и на кого, а если дипломатия не заладится…

— Отчалить мы всегда успеем, — улыбнулся барон и сладко потянулся, как большой кот. — Хорошо, согласен, мне тоже надоело стоять на одном месте и уповать на милость Господа. К тому же кроме жажды существует ещё и голод. Разнообразный голод, если ты понимаешь мой намёк. Ох, чую, мы найдём здесь целую деревню очаровательных шоколадок. Ты любишь шоколад, Будулай?

— Хозяин, опять вы за своё! — Пожилой морской волк стукнул кулаком о борт галеры. — Иногда мне кажется, что истинная цель всех наших плаваний отнюдь не исполнение секретных поручений дожа Белсамондо Третьего, а составление карты любовных открытий и сражений во славу Эроса!!!

— Не стучи, туземок не будет. — Барон многозначительно погладил подзорную трубу. — Если хочешь получать жалованье, не давай волю языку. Доходу капитана «Бёдер Беатриче» завидует добрая сотня других капитанов, рискуя жизнью за гораздо меньшие деньги. Понял?

— Да, хозяин. Простите старика, сказывается строгое христианское воспитание. Отец — проповедник, мать — тайный осведомитель аббатства, я рос в постоянном страхе божией кары, особенно когда ходил подглядывать за монахинями в душе и отливать в церковное вино.

— О-о, да ты был шалун! А теперь все, кто жив, на вёсла. Мы выдвигаемся…

* * *

Утро победителей у маленького озера должно было начаться с танцев. Зулус отказался уходить с места победы, пока не будет исполнена ритуальная пляска во славу неба и земли с показом лихих героев из числа присутствующих и подлой подводной твари.

— Как часто вы это делаете? — спросил Плам, глядя, насколько тщательно готовится чернокожий.

— Любое событие в жизни племени и в жизни вообще можно и нужно показывать в танце, — разминаясь, отвечал Шакарра. — Что вижу, о том и танцую!

— Чудики, — улыбнулся викинг.

— Мы непростой народ, ты прав.

Славянин завистливо покосился на гордого африканца.

— Станцуй мне о своём народе, Плам, — садясь на шпагат, попросил Чака. — Ну или хотя бы расскажи. Кто были твои предки, что завещали они, кому поклонялись?

— У меня нет народа, — отрезал викинг. — Я пират, отважный путешественник, я сам по себе. Я рождён, чтобы вечно жить в сагах. И вообще, мой девиз: «Добрый клинок всегда красноречивее любых слов!»

— Понятно, от тебя танцев не дождаться… Но во что ты веришь? Зачем живёшь?

— Я верю в сталь меча, а живу, чтобы крушить врагов.

— Подходящая философия для наёмника, — вмешался Стилет. — Эй, Шакарра, ты бы уже начинал потихоньку. Время уходит…

— На площадке много посторонних предметов, — деловито возразил негр, — прежде я должен расчистить место. А то напорюсь на какой-нибудь обломок копья — и вся ритуальная пляска синему слону под хвост…

— Вот занудство!

— Пожалуйста, не оскорбляйте обычаев свободного, — робко попросил Плам, — Мы же на галере совсем никуда не ходим, каждый день одно и то же, а тут вон сразу сколько всего привалило. Вчера поборолись добро, а сегодня культурный отдых. Чака, а ты наскальной живописью увлекаешься?

— А то! — крякнул Шакарра из положения «пятки за ушами». — Знаю один состав — просто сказка, не выгорает, не трескается, на камень ложится, как солнечный свет на саванну!^[60] Хочешь, поищем пещеру и порисуем в четыре руки?

— Эй, вы, пещерные люди! — фальцетом сорвался чёрный прыщ. — Может, вы здесь ещё и жить останетесь? Подружитесь с парочкой чудовищ и будете играть в съедобное — несъедобное?!!

— Отличная игра, — радостно подхватил викинг. — Вот, помню, у нас с деревне берёшь в одну руку булыжник, а в другую бублик, прячешь за спину и предлагаешь другу выбрать. Съедобное — несъедобное? Что выбрал, то ему и в зубы!