Отстрел невест - Белянин Андрей Олегович

– Митька!

– Туточки, Никита Иванович! – мгновенно отозвались из сеней. – Где, какую службу опасную справить требуется?

– Никакой службы, – отрезал я, когда парень высунул голову в ожидании начальственных указаний. – Наоборот, за то, что справился с заданием, решено отметить тебя внеочередным поощрением. Хочешь со мной на хоккей?

Ответить он не успел. Только расплылся в счастливой детской улыбке от уха до уха, едва не пуская слюну, как со двора истерично донеслось:

– Казаки! Ка-за-ки-и-и!

Я непонимающе изогнул правую бровь.

– Ворота запирай! Заряжай пищали! Где Еремеев?! Навались, молодцы! Участкового, участкового зови!

В сени ворвался бледный стрелец с саблей наголо, безуспешно пытающийся совладать с языком:

– А… уж ты… ты… та-а-м…

– Кто это, Митя?

– Федька Заикин! На прошлой неделе из царского гарнизона в наше подразделение переведён.

– Та…ам ка…ка…за… ка…заки!

– И что, он всегда так?

– Не-а, тока ежели волнуется страшно. Ну, спросонья ещё или темноты боится, а так… ничего.

– Ка…ка…заки, гов…гов…ворю же, т…т…там!

– И это «ничего»?!

– Ну разве когда ещё сказать чего хочет… – явно заступаясь за бедолагу, успокоил Митяй. Я махнул на них рукой и пошёл разбираться. По двору перепуганными курами бегали храбрые еремеевские стрельцы. Дымились фитили у пищалей, матово сверкали клинки и бердыши, кто-то торопливо крестился, и большинство, кажется, уже было настроено на героическую кончину. При виде меня молодцы воспрянули, но на улицу не пустили:

– Охолонись, сыскной воевода, нельзя туда!

– Почему?

– Казаки там… – с благоговейным ужасом выдохнули стрельцы. – Уж ты не ходи, отец родной, мы за отделение все костьми поляжем, а не пропустим!

– Минуточку, я что-то…

– Не ходи, участковый! Забор надёжный, ворота тесовые, глядишь, до подхода Фомы Силыча и отмашемся…

Нет, ну маразм полнейший! Можно подумать, у нас в Лукошкине гражданская война перед Новым годом загромыхала…

Тем не менее, пока я дотопал до калитки, верный Митя резво взлетел на заскрипевший забор и, рухнув с него, завопил в голос:

– Не ходите, Никита Иванович! Там и взаправду страсть великая!

Обозвав сквозь зубы всех подряд паникёрами, я поправил фуражку и полез на ворота. Мать честная-а… Вся площадь перед отделением была заполнена всадниками. Площадь, кстати, махонькая, но человек двадцать конных на ней умещалось без проблем. Запорожцы налетели при полном вооружении – топорщились пики, сверкали изогнутые сабли, лошади били копытами… Сменный десяток стрельцов, выставив над воротами дула пищалей, готовился к недолгой, но славной обороне. Ситуация более чем напрягала… Слишком уж воинственными выглядели казаки и не менее решительно настроенными стрельцы.

– Гэй, москали! А ну подать сюды вашого пана, бо его сам батька Чорный трэбуе! – выделился молоденький хохол в ярко-красном жупане, перепоясанном синим кушаком.

Прочие поддержали его гиканьем и пистолетной пальбой в воздух. Я чуть ли не матом рявкнул на своих, так как стрельцы с перепугу едва не ответили прицельным залпом.

– Гражданин запорожец! – В памяти мгновенно всплыл образ маленькой неуютной иномарки с мотором в багажнике. – Я начальник лукошкинского отделения милиции. Сейчас же прекратите дебош и толком объясните, что вам нужно. В противном случае…

– Хлопцы, та ж вин нам грозыть?! – аж вытаращил глаза паренёк, хватаясь за саблю. – Ой, у мэне ж серденько у пятки впало-о…

– Не рубай ёго, пан есаул! – расхохотались казаки. – Вин же москаль, вин дурный, чоловичьих слов нэ розумие…

Я почувствовал, как в мою ладонь тычется что-то жёсткое и холодное – бледный Митяй совал мне царскую саблю.

– А ну брысь отсюда!

– Не гоните за-ради Христа! Я вон и оглобельку для себя захватил… Ужо попомнят пепелище наше милицейское!

– Что ты несёшь, Митя?!

– А ну вилазь, пан участковый! – продолжал надрываться молодой есаул. – Не то зараз ворота знесём та вас, панове, нагайками до атамана погоним!

Я так и не понял, шутит этот парень или говорит всерьёз. Просто не успел понять, потому что с двух прилегающих улочек показались возбуждённые толпы народа. К нашему отделению шествовал весь кузнецкий квартал и ткацкая слобода. Ругань и крики висели в морозном воздухе не замерзая. Уперевшись рогом в самонадеянных запорожцев, лукошкинцы на минутку замерли…

– Православные, милицию бьют! Ну поможите кто чем может…