Жениться и обезвредить - Белянин Андрей Олегович

Похоже, что нет… Мои друзья замерли в какой-то странной гипнотической неподвижности, а прямо передо мною из ничего материализовался очень тощий высокий старик. Причём даже не целиком, просто худое лицо с длинной бородой, крылатый шлем на голове, каменные черты лица и один пылающий глаз. Второй был скрыт чёрной повязкой, что придавало ему черты классического героя пиратских романов. Но я-то сразу понял, кто передо мною…

– Очень сожалею, гражданин Один, но вы опоздали, – как можно твёрже попытался произнести я. – Олёна – моя супруга, мы венчаны перед алтарем, и вам её не отнять. Я настоятельно рекомендую написать явку с повинной, исправить весь вред, причиненный вами жителям города, и тогда, возможно, суд учтёт ваше чистосердечное…

Видимо, последнее слово было лишним. Глаз Одина вспыхнул со страшной силой, и я почувствовал, как чужая холодная рука жёстко и уверенно сжимает моё сердце. Рухнув на колени, я понял, что такой боли не испытывал никогда. Взгляд древнего бога наполнился торжеством! Каким бы слабым он ни был сейчас, его сил вполне хватало, чтоб остановить сердце одного живого человека. Моё сердце…

– Предупреждаю, что… нападение на сотрудника милиции, – не слыша самого себя, прошептал я. – Карается лишением свободы на… срок… до…

Боль была такая, что я взвыл бы, если б смог! Один молчал, его единственный глаз явно из последних сил, но наливался нестерпимо ярким светом.

Последним, тупым, неосознанным и замедленным движением я сунул руку в карман. Нащупал тёплое зеркальце и, не имея больше ничего, попытался запустить им во врага. Попасть ему прямо в этот страшный глаз! Увы, от боли я рухнул навзничь…

Лихо Одноглазое торжествующе поднялось надо мной, я всей кожей ощущал его беззвучный смех и злорадство победы. Его глаз сжимал моё сердце, и оно вот-вот должно было разорваться под напором этой неземной силы. Последним судорожным движением я вскинул руку вверх, заслоняясь от…

– Не-э-э-эт!!! – громовым голосом раздалось в черном небе. Маленькое зеркальце в моей руке разлетелось на тысячу осколков, боль полоснула ладонь, и… сердце отпустило. То есть абсолютно, оно по-прежнему билось, ровно и легко. Я поднял голову…

Ко мне бросилась Олёна, пытаясь поднять меня с земли. Митька грозил кому-то кулаком, а потом подхватил меня на руки, как ребёнка. Баба-яга, по-девчоночьи прыгая туда-сюда, хлопала ладонями, словно ловя комарика. А я вдруг почувствовал, что всё кончилось. Не знаю почему, не знаю как, но мы победили его. Мы! Ни я, ни Яга, ни Митя – мы! Весь город. Мы его одолели. И никакое Лихо Одноглазое теперь к нам не сунется…

– Опусти меня, всё нормально…

– Никак нет, отец родной, вы ж себя со стороны не видите…

– Митя, отпусти.

– Да ни в жизнь! У вас ножки не хожалые, ручки не держалые… Не пущу!

– Мить, уволю.

Он с сожалением позволил мне стать на ноги. Я обнял Олёну, улыбнулся Яге и тихо приказал:

– Все в отделение. Кроме Еремеева!

Сотник открыл глаза, поправил повязку на лбу и, не шатаясь, встал, готовый к службе. Ох я с ним поговорю отдельно, потом… по-мужски! А сейчас…

– Фома, там у ворот немцы без дела томятся. Передай Кнуту Гамсуновичу мой приказ – немедленно атаковать шамаханов!

– Дак ить… – начал было он, но я перебил, я догадался, зачем Яга отправляла немцев к воротам:

– Знаю, что ночь. Тем лучше, враги их не ждут. И знаю, что без указа государева нельзя. Всё под мою ответственность. Поверь, царю до утра найдётся чем заняться, а если немцы вышибут шамаханов, это будет очень правильный политический ход в деле укрепления международных отношений. Тем более что наши сейчас не в лучшей форме…

Оглянувшись на стонущие ряды «павших бойцов», Еремеев только тяжело вздохнул, осенил себя крестным знамением и бросился выполнять.

…Мы сидели в отделении далеко за полночь. Усталые, вымотанные, но спать не хотел никто. Час назад заявился Фома, доложив, что немцы без единой потери рассеяли оружейным огнём войска противника, торжественно вернув в родной город отбитого дьяка Филимона Груздева. Тот божился, что весь плен ругательски ругал всю шамаханскую орду и к нему даже применяли пытки. Врал, разумеется… Наверняка выжил лишь благодаря колдовству нашей бессменной эксперт-криминалистки, услаждая слух агрессоров комплиментами и самыми ласковыми словами. Но кто докажет? Никто! Народ предпочтёт поверить, так что дьяк теперь будет у нас национальным героем. Временно…