Как правильно ошибаться. Большая книга мануалов - Кетро Марта

И тогда я взяла молескин, записала вопросы, которые чаще всего ему задавала, и обошла знакомых мужчин подходящего возраста. Не стану говорить, сколько ответов совпало. Вообще, не хочу больше об этом опыте – секрет.

Я сейчас, если позволите, немного перепрыгну – мне пока можно, мои волки и лисы ещё танцуют, и огрызаются, и путаются в собственных лапах.

Поняла, что, когда мне очень сильно нравился мужчина, я чувствовала в его присутствии необъяснимую покорность, – по такому признаку и определяла. Источник этой покорности не в подчинении, а в доверии. Они все были немножко гуру. И я принимала каждое слово, переставала бежать и тревожиться, начинала видеть так, будто с окна сняли антикомариную сетку: не очень-то она и мешала, но всё без неё ярче и свежей. Всегда слушалась и ничего не хотела, кроме как оставаться под большой тёплой рукой.

И ещё поняла, что ни с одним из них у меня ничего не получилось, а получалось всегда с теми, с кем удавалось сохранить остатки характера. И они-то меня любили, а эти, с которыми я была кроткая, уходили, выбирая кого пожестче.

Теперь – внимание – можно сделать вывод, что им всем нужны стервы. Но это если следовать логике глянцевого мышления. Потому что не столь важно, что им на самом деле надо, главное – чего им не нужно.

Я голодно и глупо искала не любовников, а всемогущих, мудрых и справедливых родителей. Найдя подходящих, расслаблялась на их коленях, будто рэгдолл. А они, вот незадача, предпочитали свободные руки, им ни к чему ещё один ребёнок вместо женщины. Наверняка на свете существуют такие, которым только дай эту мягкую тяжесть, но те, что нравились мне, – не хотели.

Теперь, конечно, здесь необходимы вывод и рецепт. Что ж, я не против, только подождите ещё несколько лет, я тогда точно узнаю и расскажу – увесистыми уверенными словами. А пока мои лисы, мои волки уже рвутся, путаясь в лапах, туда, где плохо с логикой, но хорошо с луной, где маловато фактов, но достаточно крови, где никто не гарантирует безопасность и куда никогда не пойдёт со мной мой воображаемый друг.

Энтропия

Никогда и ни при каких условиях я не высказываюсь о вопросах мироустройства, вещах глобальных и мистических – слишком много умных и насмешливых людей превращались на моих глазах в самодовольных болванов, стоило им заговорить об этом. Важность темы бросала на их лица отблеск, в свете которого они неуклонно бронзовели, тяжелели, прикрывали глаза и стремительно превращались в будду – жалкого китайского божка из крашеной пластмассы.

Я не всматриваюсь вверх, упорно не отрываю глаз от мокрых сияющих кусочков смальты, которыми выкладываю узор, кажущийся вблизи бессмысленно-пёстрым, но, может быть, с вертолёта… а может, и нет. Может, он и сверху такой же бессмысленный, но я знаю, что тот, кому адресованы мои знаки, их разбирает. А задирать голову и вопить в бледное пылающее небо «эй!» – нет, это дурной тон. И не важно, что ты кричишь: «Эй, посмотри на меня», «Эй, я тебя вижу» или «Эй, тебя нет». Не ори – работай.

Но всё-таки и в моей близорукой жизни случаются моменты, когда я вижу собственные рисунки со стороны, и увиденное меня беспокоит. Это спам, я не заказывала информацию, не нужно присылать тяжелые файлы со схемами и обязательной красной звёздочкой в паутине линий – «Вы находитесь здесь».

Хочу видеть близко-близко белые цветы с большими лепестками, на которых проступают прозрачные заломы, хищный коричнево-желтый отлив на носу спящей кошки; хочу гадать, в чём именно на моём столе закат отразился так, что на потолке теперь маленький яркий блик неназываемой формы; хочу писать только о бытовом – «недавно у меня разбилось большое зеркало и сломался пылесос».

Недавно у меня разбилось большое зеркало и сломался пылесос. Кошка уронила телевизор, в комнатах сгорела проводка, и всюду теперь перекинуты удлинители и тройники. В ванной опять потёк змеевик. Ах, вот ноутбук ещё совсем горячий и заходится каким-то лёгочным присвистом.

О каждом из этих пустяков я могу написать смешно и мило, особенно если бы жизнь осчастливила меня не только миопией, но и короткой памятью. Но я вспоминаю, как это было семь лет назад, когда вдруг начала разваливаться другая квартира и другая жизнь.

Теперь сделаем па и сменим тон, а то девочки заскучали (мальчики-то бросили на слове «пылесос»).