Двенадцать стульев - Ильф Илья

…Французский авиатор Бренденжон де Мулинэ… знаменитый перелет из Парижа в Варшаву… — Надо полагать, речь идет о беспосадочном перелете Париж — Петербург, завершенном 4 июня 1913 года. Событие это оживленно обсуждалось русской прессой как очередное доказательство безграничного могущества техники. Сам летчик, чья статья была опубликована популярным еженедельником «Синий журнал» 14 июня, писал: «Петербург — шестая и самая удаленная от Парижа столица, которую я посещаю на аэроплане».

…приз Помери… — Помери (Pommery) — одна из престижных марок шампанского. Вероятно, имеется в виду приз, установленный винодельческой компанией.

…охотно пил шампанское… — Так в рукописи. При публикации фраза изменена: французский авиатор пил уже не шампанское, а «русскую водку».

…На Александровском вокзале… общества «Свободной эстетики» … вернувшегося из Полинезии поэта К. Д. Бальмонта… — В Москву Бальмонт приехал 5 мая 1913 года, встречали его не на Александровском (ныне Белорусском), а на Брянском (ныне Киевском) вокзале. Ажиотаж, описанный авторами романа, связан с тем, что поэт вернулся после семилетней эмиграции: в 1905 году Бальмонт, сотрудничавший с леворадикальными изданиями, близкий к большевикам, уехал за границу, поскольку опасался полицейских преследований, жил в Париже. В январе 1912 года началось кругосветное путешествие Бальмонта, продолжавшееся 11 месяцев, маршрут проходил и через Полинезию, о чем позже поэт-путешественник написал цикл статей. В Россию он вернулся после амнистии, объявленной по случаю 300-летия династии Романовых. Чествование Бальмонта состоялось 7 мая, оно было организовано Обществом свободной эстетики (1906–1917), объединявшим представителей модернистских направлений. Нет оснований предполагать, что авторы романа не знали, почему Бальмонт уехал за границу в 1905 году, однако с 1921 года он опять был в эмиграции, о советской власти высказывался критически, потому упоминание о его прежних конфликтах с противниками большевиков было неуместным.

…торжество… было омрачено выступлением неофутуриста Маяковского, допытывавшегося у прославленного барда… приветствия исходят от лиц, ему близко знакомых… — В изложении авторов романа вопрос, обращенный к Бальмонту, кажется откровенно издевательским, что не вполне соответствует фактам. Как уже отмечалось, русская публика считала Бальмонта политическим эмигрантом, «борцом с самодержавием», и откровенные насмешки неизбежно воспринимались бы как выражение солидарности «неофутуриста» с преследовавшим поэта правительством, что отнюдь не соответствовало тогдашнему имиджу Маяковского. Потому обращение к Бальмонту было сформулировано куда более дипломатично. Газета «Русское слово», например, сообщала: «Некоторое замешательство среди присутствующих вызывает выступление неофутуриста г. Маяковского», который «начинает с того, что спрашивает г. Бальмонта, не удивляет ли его то, что все приветствия исходят от лиц, ему близко знакомых, или соратников по поэзии. Г-н Маяковский приветствует поэта от имени его врагов». Таким образом, «неофутурист» подчеркнул, что с властью он отнюдь не солидаризуется и, хотя в Бальмонте по-прежнему видит литературного противника, полагает необходимым приветствовать эмигранта. Надо полагать, Ильф и Петров умышленно исказили выступление Маяковского, придав малозначительному в 1913 году инциденту «хрестоматийный глянец»: Бальмонт, вполне благополучный кумир курсисток, типичный «буржуазный литератор», возвратившийся из заграничного вояжа, скандализован дерзким нонконформистом. К теме литературного поведения Маяковского авторы романа будут постоянно возвращаться.

…Два молодых человека… познакомились в иллюзионе с… Марианной Тиме и убили ее, чтобы ограбить… — Убийство Тиме широко обсуждалось в русской периодике, к примеру, фельетонист «Синего журнала» негодовал: «Злодеев доброго старого времени сменили изящные великосветские денди. С хорошими манерами, с недурными связями». Автор азартно живописал, как двадцатипятилетние преступники хладнокровно составили и реализовали план обольщения и убийства своей сорокалетней знакомой — хоть и «увядшей», но все еще «жаждущей ласк, греховных объятий, наслаждений». Убийц «ждало разочарование. Они не нашли у Тиме денег, только сорвали с руки кольцо. Продали его. Затем уехали в имение. Отдыхать». Вскоре их арестовали. Статья «Люди хорошего тона» была опубликована 22 февраля 1913 года, а месяц спустя по российским синематографам уже шел фильм «Великосветские бандиты» — «уголовно-сенсационная драма», как значилось на афишах.

…«Княгиня Бутырская»… — Этот фильм, выпущенный в 1913 году и объявленный в афишах «психологической кинодрамой», назывался также «По ступеням жизни».

…«Эклер-журнал»… — Кинохроника, выпускавшаяся в России французской фирмой «Эклер» в 1912–1914 годах.

…«Талантливый полицейский» с участием Поксона… — В русском кинопрокате было принято переименовывать иностранных знаменитостей, и Поксоном называли всемирно известного американского комика Дж. Банни (1863–1915).

…Розов, десятипудовый верзила… — К. В. Розов (1874–1923) — диакон Успенского собора московского Кремля, обладавший басом необыкновенной силы и глубины, в январе 1918 года возведенный в сан «патриаршего архидиакона».

…В старгородской газете… появился ликующий стишок… местного цензора Плаксина… трехсотлетия дома Романовых… — Неточно цитируются стихи, напечатанные в листовке с портретом царя, которую издала Одесская городская управа — «В память Высочайших Его Императорского Величества Государя Императора Николая II проездов через Одессу». Автор — поэт и драматург С. И. Плаксин — был чиновником канцелярии градоначальства и еще с 1880-х годов заслужил репутацию весьма строгого цензора.